Лунное стекло. Иар Эльтеррус
до врача он, к сожалению, не дожил. Умер. Но врач пришел – и налетел на второго, оставшегося в живых тяжело раненного нэгаши. Раненого-то раненого, но этот нэгаши успел подстрелить пришедшего врача.
– Нехило, – покачал головой Кир. – И что дальше?
– А дальше – это как раз этическая сторона вопроса, – вздохнул Фэб. – Этот врач, совсем еще молодой официал, практиковавший лет десять, не больше, не задумываясь, начал оказывать помощь тому, кто в него стрелял… и вытащил. К сожалению, его самого спасти не успели. Когда пришла наша группа, он уже час как был мертв. Холод, понимаешь? Совершенно дикая местность, старые горы, лес – и лютый холод, почти минус тридцать. Он весь ресурс полевого набора отдал тому нэгаши. Себе не оставил вообще ничего.
– Сильно, – Кир прикусил губу. – И чем дело кончилось?
– Нэгаши оказался действительно важной персоной, и на него в результате обменяли пару сотен пленных в каком-то конфликте, – Фэб дернул плечом. – Вот и думай. Своим поступком тот молодой врач уже из могилы спас две сотни жизней. Правильно ли он поступил? Разумеется, да. Потому что следовал главному правилу – самой важной является жизнь того, кого ты спасаешь.
– А как же божья воля? – рискнул поддеть Фэба Скрипач.
– А это и есть Его воля. Потому что ты – инструмент в его руках…
…Это все еще была идиллия, пока еще идиллия.
А кончилась она, когда больше двух лет назад им домой позвонил Ри и потребовал срочно приехать в Питер. Срочно. Понятно? Да, вместе. И кошек возьмите.
На всякий случай.
От метро он позвонил Берте, сказал, чтобы не выходила, он сейчас будет. Остановился у цветочного, купил букет – чайные розы, потому что она больше всего любит чайные розы. Жалко, что не лето. Можно было бы купить еще и мороженого, большую коробку, фисташковое, а потом сидеть вместе и есть это мороженое большими ложками, наплевав на все правила и приличия.
Погода, увы, к мороженому не располагала. Если она сейчас вообще к чему располагала, так это к горячему чаю, дивану и любимой жене под боком. А в чай хорошо бы бальзама плюхнуть. Или кашинского, или рижского. Для остроты восприятия.
Лифт нехотя дотащился до девятого этажа и, протяжно скрипнув, остановился. Двери натужно поползли в стороны, и взору предстал привычный коридор, зеленым крашенные ободранные стены, двери, обитые дерматином, лампа дневного света под потолком. Ит с трудом подавил очередной зевок, подхватил рюкзак и поспешно вышел – этот лифт, как он знал, очень любил закрывать двери почти сразу, не дожидаясь, пока человек спохватится.
Или не человек.
Да какая разница.
…Берта открыла сразу. Ничего удивительного – треклятый лифт из двухкомнатной квартиры, которую они третий год снимали в этом доме, было слышно отлично.
– Привет, – улыбнулся он, входя. Затащил рюкзак, поставил у вешалки. Нагнулся, погладил выскочивших навстречу котов – Фишка, разумеется, первая, Тима – в арьергарде. Пропускает даму вперед, джентльмен.
Выпрямился,