Избранница Наполеона. Мишель Моран
сердцем. Но уж если ненавидит…
– Он сделал это нарочно! – заявляет она, откидываясь на атласную подушку. Я замечаю, как она морщится, и пытаюсь угадать, искренне это или притворно. – Хотел, чтобы я узнала последней.
– Вы в самом деле считаете, что у императора именно такой ход мыслей?
– Да у него вообще никаких мыслей нет! – кричит она. – Иначе он бы не выбрал в будущие императрицы Франции эту губошлепую австриячку! И я узнаю об этом последней! Полагаю, ты уже в курсе, где он находился эти три дня? – Ответа она не ждет. – В Версале. Каролина говорит, вернулся этим утром и ни с кем, кроме тебя, видеться не пожелал.
С кушетки Полина наблюдает за мной, и смысл ее обвинений понятен.
– Он ведь говорил тебе, что выбирает австриячку, да?
– Да.
– И ты от меня утаил?! – кричит она.
– Он просил меня не распространяться.
– Но ведь я его сестра! И ты служишь у меня!
– А не императору Франции?
Она хватается руками за живот, но я вижу, что на этот раз уязвлена ее гордость.
– Давайте я прочту вам из Оссиана, – предлагаю я и, не дождавшись возражений, иду к книжному шкафу и беру одну из книг слепого шотландского барда. Кожаный переплет потерт, да и страницы изрядно потрепаны. – Кэт-Лода, – начинаю я, а когда дохожу до ее любимой строчки, «Прекрасная роза, луч Востока», Полина начинает читать мне в унисон.
«Сияющий луч взошел на востоке. Он озарил оружие Локлина в руке короля. Из пещеры вышла во всей красе дочь Торкул-торно. Она прикрывала кудри от ветра и затянула дикую песнь. Песнь пирований на Лулане, где когда-то отец ее жил»[5].
Тут она останавливается и еще раз произносит имя короля:
– Торкул-торно.
– «Торкул-торно седовласый», – отзываюсь я словами самого выразительного описания в поэме.
– Смешное имя, не правда ли? – замечает она. Я вижу, что мысли ее где-то далеко, и откладываю книгу. – Почти такое же нелепое, как Мария-Люция.
Я только вздыхаю в ответ.
– Что? Ты, надеюсь, понимаешь, что брату придется заменить его на что-то французское?
Мне уже делается жаль новую императрицу.
– А знаешь, что мне еще сказала Каролина? – шепчет Полина, хотя мы в комнате одни. – Он отдает Жозефине Елисейский дворец. Это в придачу к дворцу Мальмезон. И титул императрицы у нее тоже остается! Хотелось бы мне взглянуть в лицо этой венской шлюшки, когда она услышит об этом. – Полина откидывается на подушку. – Ступай! – приказывает она, самая трагическая фигура во всей империи, и при этом корчится, как от настоящей боли. – На двенадцать ты вызван к брату в кабинет. Но потом ты мне перескажешь все, что он о ней скажет! – Полина садится. – Все!
Я покидаю апартаменты княгини и немедленно замечаю перемену. В залах дворца не звучит смех, лица придворных встревожены и напряжены. Хотя у Полины и имеется целый список претензий к бывшей жене брата, во Франции Жозефину всегда считали его талисманом, амулетом удачи и в войне, и в мире. Все знают о ее щедрых пожертвованиях бедным и больницам,
Цит. по кн.: Джеймс Макферсон. Поэмы Оссиана. М., Наука, 1983. Пер. Ю.Д. Левина.