Обручник. Книга первая. Изверец. Евгений Кулькин
пути с Бесо почему-то никогда не пересекались. Сейчас в руках у него был кожаный мешок с водой, который он волок неизвестно куда.
– Ну что, – вопросил Тамаз, – теперь ты – вольная птица?
Кэтэ не ответила.
– А я, между прочим, едва волоку своих две ноши, – продолжил Сулакаури.
– Дурье дело не хитрое, – буркнула Кэтэ.
– Но ты почему не спросишь про вторую ношу? – вновь стал он приставать к ней. – Ведь у меня на плечах только одна.
– Это меня не касается, – огрызнулась Кэтэ.
– А вот как раз и да! – выпалил он. – А ноги у меня подкашиваются оттого, что несу большой-пребольшой привет.
– От кого же? – по инерции спросила она.
– Догадайся!
– Была охота, да курица склевала.
Кэтэ явно не хотела, чтобы ее видели с водовозом. Вот, мол, муж – за порог, а под окном уже милок. Хотя все это происходит вдали от окна и порога.
– А привет, – не стал далее томить Тамаз, – от Кацадзе.
От Шалвы долго не было никакой известки, и Кэтэ уже стала забывать не только его самого, но и ту скрипочку, которую сперва показнил ошалелый Бесо, а потом доизвела уже она сама.
– А ты знаешь, – тем временем продолжил Сулакаури, – я тебе в чем-то родня.
– Уж не в том ли, что моя городьба смотрит на твой плетень? – занозисто вопросила Кэтэ.
– Нет, – миролюбиво отбоднулся от ее колкости Тамаз. – Из-за грибов.
Кэтэ приостановила свой шаг:
– Чего ты мелешь?
И тут Сулакаури рассказал, что в пору беременности Кэтэ, когда она буквально ничего не могла есть, а Бесо все это считал ее если не причудой, то придумкой, Шалва носил ей грибы, которыми она, собственно, и питалась.
– Ну а при чем тут ты? – спросила Кэтэ.
– Прежде, чем гриб положить в мешок, – разобъяснил Тамаз, – Шалва отрезал мне вот такой кусочек и велел съесть. Чтобы, упаси Бог, не попался тебе какой-нибудь отравленный поганок.
Кэтэ остановилась.
Нет, не возблагодарить собралась она водовоза, а остолбила ее хитрость Кацадзе. И еще – предательство, что ли.
Ведь он ее уверял, что каждый гриб пробовал на вкус сам…
– Потому, – тем временем продолжил Тамаз, – что Сосо у тебя родился живой и здоровый, есть и моя заслуга.
И он поворотил в сторону к дому, где жил купец-еврей Яков Эгнаташвили.
2
Ей уже какой день вроде бы помимо воли твердилось одно и то же: «Ты – прогневала Бога, и он не желает больше смотреть в твою сторону». Но ей было невдомек, в чем именно ее провинка. Да, как только Бесо срисовался с горизонта Гори, тут же к ней стали приставать всякие мужики. Но это было всегда. Только при Бесо они не делали это так прилюдно и бессовестно. И именно это просто объясняет ее подруга Хана Мошиашвили. Она говорит: «На то и мухи, чтобы мимо меда не пролетать». Но уж больно они назойливы, а порой и злы. Словно она всем им задолжала и теперь избегает вернуть эту некую плату.
Вспомнила Кэтэ и как работала одно время у Пржевальского.
Ее вхождение в дом