Времена года. О времени и о себе. Мара Паулини
чаще всего звучит традиционное «Господи, за что мне всё это?».
Но стоит ли роптать, если все человеческие мучения – следствия осознанного выбора и просить у бога снисхождения, не зная, что он потребует взамен, всегда рискованно. Жизнь в любом случае рано или поздно всё расставляет по своим местам – одних проклинают при жизни, других чтят и славят после смерти, а бывает так, что и то, и другое достаётся одним и тем же. А многократное «Вечная память!» в молитве о всех новопреставленных перед их погребением – для большинства из нас лишь традиционная формальность.
Как бы то ни было, закономерный жизненный финиш моей «трассы 60» неизбежен и, рисуя в воображении последние дни своей жизни, я уже имею представление о возможных вариантах её окончания. Но каким бы болезненным не был уход из привычного бытия, это, как утешают мудрецы, можно пережить, если учесть, что случается это всего лишь раз. А самый идеальный вариант из всех возможных можно обозначить цитатой из известной советской песни – «если смерти, то мгновенной».
Возможно, идеальный вариант мне не предназначен, и как родителям, предстоит долго мучиться, страдая от продолжительных болезней, а пышнотелые здоровяки, прощаясь с моим уставшим и навсегда уснувшим телом, позлорадствуют:
– Надо же, не пила, не курила, спортом занималась, и не помогло. Как говорится, пока толстый сохнет, худой сдохнет.
Возможно, мне не хватит сил бороться со старостью, и я, как некоторые из моих предков, малодушно струсив, не смогу дождаться её естественного завершения. Но любом случае каждый рискнувший перечить священным заветам поднимается на крышу в надежде не упасть, а взмахнув крылами, улететь на свободу, навсегда покончив со всеми земными проблемами. Но прежде чем расправить крылья, он оглядывается назад.
ЗИМА
1
На лётном поле провожали иностранную делегацию – подогнанный к самолёту трап гостеприимно спускался к ногам отбывающих гостей, музыканты военного оркестра нетерпеливо перебирали в руках инструменты, почётный караул вытянулся в стройную шеренгу, а представитель МИД пожимал на прощание руки иноземных гостей. Грянул оркестр, но члены делегации то ли по неслышной команде, то ли по какому-то внутреннему позыву единогласно отвернулись от него и, проделав определённые манипуляции руками, замерли, что-то неслышно надиктовывая губами. Отгремели гимны, и всё замерло в ожидании погрузки в самолёт, но неожиданно все молящиеся бросились на колени и уронили головы на землю. В дверях самолёта появился удивлённый пилот и, наблюдая эту яркую, неоднократно повторяющуюся церемонию, с беспокойством поглядывал на часы. Наконец, пассажиры заняли свои места, взревели моторы и нетерпеливо закружились пропеллеры, всё сильнее разгоняясь и оглушая окрестности безудержным ликованием в предчувствии долгожданного свидания с небом.
Монотонный гул всё настойчивей