Милочка Мэгги. Бетти Смит
вонючих обязанностей.
Выйдя замуж, Мэри потеряла работу. Замужним женщинам учительствовать в государственных школах не дозволялось. Поэтому Майку приходилось содержать Пэтси и Мэри и вдобавок платить жалованье новому конюху.
Пэтси днями слонялся по дому, смоля глиняную трубку и двумя пальцами наигрывая на пианино собачий вальс. Он был очень нежен с Мэри и учтив со свекровью. Обе женщины души в нем не чаяли.
От внимания Пэтси Миссис расцвела и даже на какое-то время перестала суетиться. Он называл ее Матушка, и это было для нее упоительно. Пэтси перестал обращаться к Майку «сэр». Он обращался к нему «Эй, Босс!», что очень Майка раздражало. Прикрываясь именем жены, Пэтси выпрашивал у Майка то одно, то другое. Майк называл это обиранием до нитки.
– Эй, Босс, моя жена говорит…
– Ты имеешь в виду мою дочь…
– Моя жена говорит, что мне нужен новый костюм. Моя жена говорит, что я позорю своего благородного тестя тем, что сверкаю задницей сквозь вытертые штаны и пятками сквозь дыры в подошвах – так что новые башмаки тоже не помешают…
Майк купил Пэтси новую одежду. Если Мэри и знала, что муж использует ее имя для вымогательств, она никогда ни словом об этом не обмолвилась.
– Моя жена…
– Моя дочь…
– Моя жена говорит, что я скоро сам в бабу превращусь, оттого что денно и нощно сижу дома с женщинами. «Будь как мой папенька, – говорит мне жена. – Живи красиво, как мой дорогой папенька, а ведь он целыми днями в мужской компании».
– Моя дочь так не выражается.
– Именно так она и сказала. «Выходи развеяться хоть разок в неделю, сходи с ребятами в бар и пропусти кружечку холодного пивка. Или две».
Босс стал давать Пэтси доллар в неделю на вечер в городе.
Однажды вечером полгода спустя Босс с Миссис собирались ложиться спать. Она юркнула в двуспальную кровать с латунной рамой и прижалась к стене, стараясь занять как можно меньше места. Майк присел на край, чтобы стянуть с ног высокие ботинки с резиновыми вставками по бокам. От его веса ее пару раз подбросило на матрасе. Майк по уже заведенной привычке принялся жаловаться на зятя.
(Днем, будь то дома или на людях, создавалось впечатление, что миссис Мориарити боится мужа, а тот никогда не разговаривал с ней без крика или сарказма в голосе. Но по ночам, в уединении спальни, в постели, которую они делили вот уже тридцать лет, они превращались в родственные души.)
– Молли, мое терпение на исходе. Как только ребенок родится, пусть он катится ко всем чертям.
– Какой ребенок, Мики?
– Мэри. И этого… – неохотно добавил он.
– Ах, так они ребенка не ждут, – тут же заявила она.
– Но ты же говорила. Ты мне сказала, что Бидди сказала тебе. Она сказала тебе, что видела их за два дня до женитьбы. И что они занимались интимным делом.
– Ох, Мики, ты же знаешь, какая Бидди всегда была лгунья.
Майк ошалело выпрямился с ботинком в руке.
– Так меня обманом заставили признать этот брак! Вот, значит, как этот грязный кукушонок пролез в мое гнездо!
– Мики,