Пернатый оберег. Алексей Яковлев
узнав, что было, можно понять, что есть, и предвидеть, чем сердце успокоится.
Додик действительно был как бы сыном Табунова. Будущий Додиков папа отбывал тогда один из своих тогдашних сроков. Чтобы скрасить другу дни тягостной неволи, братаны прислали к нему на свиданку некую госпожу Б., живущую неподалеку в городе С. Хотя с посторонними женщинами осужденным свидания запрещены, но если очень хочется, то можно. Спустя девять месяцев на свет появился малыш, чисто ангелочек. Его нарекли Дональдом. Но ребенок выглядел таким очаровашкой, что его сразу переименовали в Додика. Так оно дальше и пошло и закрепилось.
Господин Табунов проявил себя, не в пример некоторым, настоящим мужчиной и не унизился ни до каких генетических экспертиз, хотя молодая мама Додика была широко известна своим несколько легкомысленным поведением. Узами брака родители Додика так и не были скреплены, но в материальной помощи сыну отец никогда не отказывал. Когда пришло время, мама Додика устроила сынишку в детский садик. Целую неделю воспитательница держала мальчугана за обе руки, но он и тогда успевал поддать ногой близходящим подружкам и друзьям. Больше недели персонал детсада и родители других деток не продержались, и Додик вернулся в лоно круглосуточного материнского попечения. Войдя первый раз в первый класс, резвый мальчик продолжал шалить в том же духе, в заключение выбил глаз лучшей отличнице и был переведен на домашнее обучение. Учителя к нему ходили индивидуально и персонально, как к принцу датскому. О последующих семи годах жизни госпожи Б. и ее сына рассказывать не имеет смысла, все равно дети до четырнадцати лет неподсудны, а с госпожи Б. взятки, щедротами господина Табунова, всегда оставались гладки. Этот период завершился неприятным инцидентом: Додик зарезал собственного приятеля в подвале своего же дома. За что и получил прозвище Додик – Острая Бритва. Только после ареста сына госпожа Б. прочухалась и вспомнила, что Додику тринадцать лет уж минуло… Господин Табунов спешно командировал знаменитого адвоката П., но известно, что болезнь всегда легче предупредить, чем потом лечить, и П. смог только гуманизировать Додику условия пребывания в колонии, подключив медицинские, правозащитные и финансовые рычаги влияния. После частичного отбытия наказания Додик вернулся домой, умудренный жизнью и наставлениями адвоката П. Дури, подобной тому, чтобы чуть ли не всенародно в собственном доме кого-нибудь еще зарезать, он больше не допускал. Да и адвокат П. за солидный гонорар бдил и навещал город С. чаще, чем собственную любовницу, своевременно разруливая сложные ситуации. В общем, пока сверстники Додика наслаждались в армии прелестями дедовщины, радостями горячих точек, контрактными удовольствиями и их последствиями, бывший узник бессовестности познавал преимущества вольной жизни, причем настолько интенсивно, что устал даже неутомимый адвокат П. А может, любовница разобиделась на невнимание и предъявила ему претензии. Но П. предупредил Табунова,