Обережник. Павел Мамонтов
собирался. А тут, видимо, иного выхода не было. Встречу эту обеспечат, и Молодцов понимал, как именно.
Это что же получается: Перун – варяжский бог, значит, эти длинноусые «казаки» – варяги? Те самые: то ли скандинавы, то ли славяне, то ли наёмники, то ли вообще не пойми кто. Лучшие воины Киевской Руси, которые и с печенегами, и с византийцами воевали. И почти всегда одерживали верх. То есть выстоять против них нет никаких шансов.
«Надо было с лодки дёргать. Колодка деревянная, авось, выплыл бы, а теперь… эх», – отчаянно подумал Данила.
От идола к толпе рабов подошёл уже знакомый варяг со шрамом и двумя мечами на поясе. Приказал:
– Этих пока в сторону, неча им под ногами путаться. Братия, приступим к пляске, любой нашему богу Молниерукому.
Варяг скрестил мечи над головой и вдруг завыл по-волчьи.
Рабов меж тем отогнали на край поляны и оставили под присмотром безусой молодёжи. В прямом смысле. Паренькам, которые его охраняли, Данила дал бы навскидку лет шестнадцать-семнадцать, но связываться с ними ему не хотелось. То, как они, увешанные оружием и со здоровенными щитами за спиной, легко и непринуждённо двигались, говорило о недюжинной силе и выносливости.
И тут Молодцов углядел среди собратьев по несчастью знакомое лицо – того самого старика, что втюхивал ему про удачу.
– Что ты мне, гад, плёл, что нам повезло? – Данила пихнул его в плечо.
– А, это ты, чужак ромейской веры. Радуйся: попадёшь в Ирий воином. Мужеской смертью умрёшь. А всех, кто с мечом погибает да ещё в такой день, Перун сам привечает. А там как пойдёт: может, окажешься ты в холопах у воина, что на крылатом коне по небу скачет. Или полюбишься ты чем-то воинскому богу, и он тебя самого воином сделает. Только для этого надо храбрым быть.
– А правда, что в Ирии можно день и ночь есть и еда со столов не пропадает? И если тебе руку отрубили, то её приставь к телу – и она прирастёт? – жалостливо спросил кто-то сбоку.
– Это ты с нурманским посмертием путаешь, – ответили ему с другого конца.
– Да как же это… – вмешался в спор третий.
«Да они тут все кретины, они даже счастливы, – зло подумал Молодцов. – Чтоб им всем…»
Тут варяги начали свою пляску, и Данила оборвал мысль.
Он читал про это, слышал рассказы: идеальный удар наносится быстрее четверти метра в секунду, тогда глаз не успевает заметить его и прочее. Но слышать – не увидеть это воочию.
Вернее, Данила как раз и не видел: глаз выхватывал только серебряные размазанные высверки вблизи обнажённых тел воинов. А варяги, держа в руках по два меча, умудрялись уворачиваться от едва видимой смерти и сами стремительно атаковали. В молниеносном темпе. Ни на секунду не прерываясь, не сбивая ритма.
Наверное, это всё-таки была отлаженная постановка, а не настоящий бой. Танец, посвящённый богу, великолепный и опасный. Варяги демонстрировали то, что называется совершенным боем, – минимум уклона от атаки (а это отточенный клинок, летящий в ничем не защищённое