Призрак и я. Екатерина Мириманова
по прежнему дому, оттого, что она останется здесь навсегда. Но постепенно привыкала к новым правилам, смирилась с мыслью о бесполезности существования вне стен заведения, потому что память без приема лекарств покинула бы ее с катастрофической быстротой. Ира неотступно следовала за ней и постоянно что-то говорила. Лида размышляла о том, что ее ужасно раздражают люди, которые так много болтают и никогда не выказывают желание послушать. С другой стороны, что бы она могла рассказать медсестре? Только истории из бурной молодости, которые, вероятно, Ира уже неоднократно слышала.
Мужчина следовал в двух шагах от них, оглядываясь по сторонам. Светло-коричневые стены смотрелись очень необычно. Казалось, все здесь отвечает современным стандартам. Красивая мебель, молодые приветливые сиделки и медсестры, жалюзи на окнах, множество мониторчиков повсюду. Но сквозь раскрытые двери некоторых палат периодически слышались плач, стоны, бормотание и крики, и это напоминало о том, где он находится. Конечно, он уже не так обращал внимание на них, как вначале. Раньше эти звуки легко выбивали его из колеи, и потом он еще долго восстанавливался после посещения Лиды, а крики стояли в ушах. Но ко всему можно привыкнуть.
– Лида! – прервал его мысли Ирин голос. – Я понимаю, что вы не настроены на болтовню, но я должна отослать заказ на завтрак. Что вы выберете сегодня?
Лида неожиданно остановилась. Какая, по большому счету, разница, что она будет есть?! Это изменит что-то в ее жизни? Ей станет от этого лучше? Почему всех так интересует, хороший ли у нее аппетит? Или еще один любимый вопрос врачей: как вы сегодня спали? Почему никто не спрашивает: Лида, о чем ты думаешь, что ты чувствуешь, когда… Но вслух она произнесла:
– Яичницу с сырокопченой колбасой, к черту холестерин! – и сама удивилась тому, как громко прозвучал ее голос. Пожилая женщина, ее соседка, неспешно направляющаяся в больничный кафетерий, остановилась и нервно оглянулась.
– Здравствуй, Анечка! Отлично выглядишь!
А про себя Лида отметила, что выглядят они с каждым месяцем только хуже. Аня ничего не ответила на такое бодрое приветствие. Люди, попадающие сюда, чаще всего неразговорчивы. Поначалу они пытаются бурно обсуждать происходящее с соседями по палатам, но, когда приходит осознание того, что они здесь навсегда, до последнего вздоха, они понимают, что говорить уже особенно не о чем. Им больно думать о том, что с ними стало, они не хотят признаваться себе, что нездоровы. И предпочитают другое занятие: вспоминать о прошлом. Им кажется, что в этой жизни все уже давно закончилось, еще задолго до того, как они сюда попали. Каждый день похож на другой.
Лида с медсестрой молча зашли в зеркальный лифт. Мужчина проследовал за ними и скромно встал у стены. Лида взглянула на свое отражение. А ведь когда-то она волновалась о появлении первых морщин. Сейчас ее скорее обеспокоит, если в течение года не появится хоть одна новая. Вообще, зачем делать зеркала в лифте дома, где обитают в основном пожилые люди?