Концертмейстер. Максим Замшев
Еврей еврея не обидит.
Слышно было, как мужчина чиркнул спичкой. Потом до притихшего и боящегося вздохнуть Лапшина дошёл едкий запах папиросы.
– А этого Шнееровича привёл Лапшин, значит?
– Да, около месяца назад где-то Шнеерович появился… – С каждой репликой голос женщины звучал спокойней.
– И они большие приятели? – Мужчина спрашивал всё это с ленцой, не сомневаясь в ответах.
– Конечно.
– Значит, Лапшин такой же антисоветчик и враг, только скрытый.
Тут Шуринька не выдержал. И хоть всё его существо сейчас подсказывало ему не шевелиться сколь можно долго, пока голоса не уйдут, он, вопреки всякой логике и осторожности, резко вскочил, так что в голове всё зазвенело, и что есть силы побежал, стремясь как можно быстрее достигнуть Борисоглебского, а там скрыться в каком-нибудь подъезде, подвале, люке, забиться в такой угол, где его никто не отыщет.
Если бы он мог видеть то, что происходило у фонтана на Собачьей площадке после его бегства, его взору явилась бы следующая картина.
Мужчина в тёмном пиджаке быстро встаёт и всматривается в бегущего:
– Чёрт возьми, кто это? Откуда он взялся? Он подслушивал нас?
Девушка с опущенной головой отвечает:
– Проклятье! Это Лапшин. Не пойму, как он мог здесь оказаться.
– Что значит не пойму? Он следил за тобой? Что-то заподозрил? – Мужчина с крика перешёл на рёв.
– Мне почём знать?
– Вот дура, дура, дура! – взревел человек в пиджаке. – Идиотка…
Майскую тишину разрезал звук пощёчины. Девушка пискнула и схватилась за щёку.
1970
В начале зимних каникул 1970 года университетское начальство поручило Светлане свозить на экскурсию во Владимир группу первокурсников.
Ехать предстояло на автобусе по заснеженному Подмосковью, а потом по Владимирской области. Воодушевление студентов, только что сдавших первую университетскую сессию, передалось и преподавательнице. Она вела себя почти так же беззаботно, как они.
Светлана Львовна выглядела моложе своих лет. Она тщательно ухаживала за собой, делала для лица маски из кефира с огурцами, пользовалась косметикой, которую муж в большом количестве привозил ей из заграничных командировок, а в последнее время по совету Дуняши мыла голову луком, что придавало её тёмным, чуть вьющимся локонам особую шелковистость и блеск.
В Москве в тот год выпало рекордное количество снега, и дворники, так же как и водители снегоуборочных машин, всё чаще впадали в отчаяние. Первые скрипели лопатами по снегу с безнадёжным усердием, а вторые просто хмурились, посылая небу настойчивые просьбы о прекращении осадков. Не оставались равнодушными к природным катаклизмам и обладатели личного транспорта, частенько вязнувшие на своих авто в рассыпчатых снежных засадах. Одного такого забуксовавшего бедолагу парни из их группы где-то уже на самой окраине Москвы вызволили из беды, с дружными подбадривающими криками вытолкав из снега его «запорожец».
Как