КИЧЛАГ. Иван Гусаров
лодке смелый экипаж.
С лодки машут фонарем.
Сердце рвется из груди,
Арестант поймал кураж,
Свобода, свобода впереди,
За свободу все отдашь.
Сильный, дерзкий, увлеченный, –
Сложат песнь в народе,
Какой на свете заключенный
Не мечтает о свободе.
Меркнут деньги, власть,
Чины, почеты, звания,
Не убить к свободе страсть,
Не удержать желание в здании.
Невольник прыгнул в воду
По примеру Монте Кристо,
Лапшу навешивал народу,
Творил писатель быстро.
Свел концы с концами,
Точки высветит Дюма,
Граф воюет с подлецами,
Прячет горе от ума.
Заскрипели резко тормоза,
Улетел красивый сон,
Арестант открыл глаза –
Опера творили шмон.
Решил идти в побег,
Зло кричал дубак,
В пачке папирос Казбек
Лежал заточенный наждак.
Гниет беглец в подвале,
Свернулся с вечера в клубок,
Долго бегал, но поймали,
Навылет прострелили бок.
Арестант опустился на шконарь,
Шмонали верхний ярус,
В сознании потухал фонарь,
Уплывал надолго парус.
ВЫПЬЕМ, БРАТВА!
Выпьем за встречу, братва!
Залечил на сердце зарубки,
Пусть будет хмельной голова,
Но трезвы и честны поступки.
За успех поднимем, братва,
Свободу замесим погуще,
Есть еще на земле острова,
Где раскинулись райские кущи.
За дружбу, братва, нальем.
В городах, поселках, селениях
Пусть зоны зарастут полыньем,
Будут одни поселения.
Выпьем, братва, за честь,
Неверия слышатся звуки,
Лучше в зону спокойно сесть,
Чем быть продажной сукой.
Выпьем, братва, за удачу,
За свою родную обитель,
Пусть всуе о нас не судачат,
С горя запьет обвинитель.
Выпьем, братва, за свободу,
Нет в мире сильнее жажды,
Дважды не входят в воду,
На свет не рождаются дважды.
На прощание выпьем, братва,
Видимся мы не часто,
Пусть будет хорошей молва,
Мы тоже к России причастны.
АМНИСТИЯ БЕРИИ
Привет, Лаврентий Павлович,
Беспокоит лагерная пыль,
Вертухай – колымский сыч,
Ворошит гулаговскую быль.
Помнит сдержанный восторг,
Была амнистия объявлена,
Опустел больничный морг,
Отпускали не только отъявленных.
Усатый преставился в бозе,
Расшатали здоровье годы,
Не видел Лаврентий угрозы,
Выпустил пар свободы.
Не права скороспелая критика,
И реакция очень нервная,
Уходила на волю политика,
Пятьдесят восемь, часть первая.
До