Город мой – Ялта (сборник). Елена Яблонская
тоненькая девчонка в черной майке и крошечных джинсовых шортах и задумчиво курит, глядя в раскинувшуюся над ней, тянущуюся к югу роскошную крону ливанского кедра… Но это всё за домом, за заборами, а сам замок казался необитаем. Я глупо себя вела. Тщательно переписала в блокнот надпись на солидной, хотя и несколько грязноватой доске:
«В этом доме в 1919 году находился
первый УКОМ комсомола.
Мемориальная доска установлена
в честь 50-летия комсомольской
организации г. Ялты
май 1969 г.»
Надпись касалась меня самым непосредственным образом: в мае 1969 года наш класс как раз приняли в пионеры. Потом я слонялась вокруг замка, заглядывала во двор поликлиники, с удовлетворённым ялтинским патриотизмом отмечая, что здешняя секвойя ничуть не хуже алупкинской. Гладила зачем-то ствол платана и заодно сидящего на нём облезлого и пятнистого (в цвет платановой коры!) худющего жёлтоглазого кота. Засматривала даже в окно показавшегося нежилым полуподвала, набитого картонными коробками, и отшатнулась, наткнувшись рассеянным взглядом на вальяжно покачивающийся среди коробок широчайший, с перепугу показалось – во всё окно, женский зад в белых трусиках-«стрингах». Наконец, решилась зайти в сумрачный подъезд. Деревянная лестница была! Была! Внизу, правда, слегка заваленная старыми табуретками и тазами с отвердевшей извёсткой, но очень похожая на ту, из моего детства. Впрочем, фикусов не было и пахло жареной рыбой. Но ведь есть ещё и второй и даже третий этаж. Я поднялась и, ничего не найдя, бездумно смотрела из высокого готического окна на Дом Ханжонкова и чуть подальше – крышу моего дома в перламутровых августовских сумерках… Внезапно дверь скрипнула, и в освещённом проёме показался высокий мужик моих лет, совершенно седой, в темноте коридора чрезвычайно похожий на Билла Клинтона.
– Женщина, у нас не сдаётся…
– Извините, – я попятилась к лестнице, но он преградил мне дорогу.
– Вы что-то ищете?
– Да, то есть – нет… Извините…
– Но вы кого-то искали, я видел. Я в этом доме родился…
«В родильном доме имени Соболева ты родился», – чуть не брякнула я, но вместо этого покорно сказала:
– Хорошо, я объясню. Только давайте во двор выйдем, здесь жутко.
Мы вышли. Во дворе ничего не изменилось, лишь кот переместился с платана на каменного льва и высокомерно взирал оттуда круглыми глазищами с расширенными зрачками.
– Понимаете, – начала я, – я тоже родилась и выросла здесь, на Чехова…
– Лжёте. Я на Чеховке всех девчонок знал.
– Так уж и всех! – обозлилась я. – Просто вы, наверно, старше лет на пять, на нас внимания не обращали…
– И в нашей школе вы не учились, – упорствовал «Клинтон».
– Ну, шо такое, Гена?! – вдруг раздался женский крик с балкончика. – Женщина, у нас не сдаётся!
– Щас, покурю… – отмахнулся Гена. – Что