Гуд бай, дядя Сэм!. Андрей Ильин
иногда налетая животом и коленками.
– Здесь пригнитесь.
Потолок «сел» на голову, зашкрябал по волосам. Стало мокро, капли упали за воротник, поползли по спине.
– Тихо, не топать! Граница!
Все встали – впереди и сзади неясные, как тени, фигуры. Сколько их тут? Десятка три, пожалуй. Хорошо налажено дело – вверху заборы, сигнализация, прожекторы, полоса контрольно-следовая, патрули, а под ними узкий многокилометровый тоннель.
– Дальше идти тихо. Не разговаривать, не кашлять, не чихать, копы услышат – собак пустят. Ясно?
Молчат люди в темноте тоннеля – непривычно, неуютно, страшно им. А ну как верно – янки с псами, которые их рвать начнут? Много разных разговоров ходит про людей пропавших, которые под землю ушли, да не вернулись и больше их никто не видел. Кого-то живьём засыпало, когда американцы сверху на танке проехали и земля просела, кого-то в лагеря свезли, а кого-то пристрелили. Не полицейские – американские фермеры из отрядов самообороны, что с дробовиками и карабинами вдоль границы на джипах шныряют, дома свои от непрошеных гостей защищая. Эти, попадись им, что угодно могут сотворить, особенно если пьяные. Пристрелят, закопают, и кто их тут найдёт, да и кто искать будет? Все эти янки заодно, все против них.
– Пошли.
Нависает, давит потолок…
– Дальше на коленях.
Встали, упершись головами в чужие седалища. Пошли на четвереньках, руками-ногами перебирая, как зверье какое. Штаны от воды и грязи тут же сыростью пропитались.
– Стоп! – прошелестел шепот по колонне.
Замерли… Сверху какой-то неясный шум, будто машина проехала или трактор… Стоят люди на четвереньках, слушают тишину, пóтом обливаются. Стихло всё.
– Пошли!
Двинулись дальше, «лапами» перебирая. Вверх потолок пошел. Теперь можно в рост.
На выходе встали в полной темноте, уже без фонарей. Проводники выползли осмотреться. Медленно, долго, томительно тянется время, когда не знаешь, чего ждать. Вернулись.
– Никого нет. Можно выходить.
Потянулись по одному… Воздух. И свет, хоть ночь, хоть темнота, но всё равно светлее, чем под землёй, где как крот слепой. Потянулась колонна извилистой змейкой. Где-то там, на горизонте, огни. И сзади зарево по всему горизонту – граница с прожекторами.
Кто-то подошёл, тронул за плечо.
– Ты с нами. Мы проводим.
Ну да, он тут один такой, да и заплатил раз в пять больше «аборигенов».
– Куда?
– Недалеко, там машина.
Хочется надеяться, что машина, а не… Но не должны… Он ведь за контакт по эту сторону деньги пообещал, зачем им «золотого тельца» резать?
– Если фары или прожектор, то падай и не шевелись. Возьмут копы – ты нас не знаешь, сюда попал случайно. У тебя документ настоящий, тебе бояться нечего.
– Понял.
– Тогда пошли…
Давит Запад, прессом давит, выжимая из страны соки и ресурсы. Всерьёз взялись, перекрывая каналы сбыта, в кредитах отказывая и к финансовым проводкам цепкими ручонками подбираясь. В телевизоре, конечно, ведущие и эксперты бодрятся,