Дикая вода. Станислав Вторушин
И на том месте, где стояло дерево, оставалась круглая плешина сероватой песчаной почвы.
Был конец августа, на склонах грив темно-вишневым цветом наливалась брусника. На открытых полянах, поросших ягелем, натянув на головы бархатные береты, красовались друг перед другом роскошные боровики. Объехать их было невозможно, и похожий на чудовище бульдозер безжалостно давил гусеницами таежную красоту.
Заехав в просеку, Димка начал расчищать вчерашние завалы. Он решил до обеда дойти до небольшой сосенки, маячившей впереди среди густого мелкого березняка, который трассовики зовут чапыжником. Но перед самым обедом к нему приехал мастер участка Гудков. Димка остановил бульдозер, спрыгнул на землю и в знак приветствия дотронулся пальцами до козырька кепки, словно отдавал честь.
– Вижу, вижу, что пашешь, – одобрительно сказал Гудков и посмотрел вдаль, куда уходила визирка – узкая, еле заметная просека, обозначавшая направление трассы. – До сосенки сегодня дойдешь?
– Кто его знает? – пожал плечами Димка, глядя на маячившую вдали рыжеватую сосенку. – А куда торопиться? Все равно трубу укладывать только зимой будут.
– До зимы, Шабанов, нам необходимо весь лес пройти. В декабре мы на болота выйдем. Они к тому времени как раз промерзнут.
Гудков замолчал, полез в карман за папиросами, закурил. Димка тоже закурил.
– Настроение у людей мне не нравится, – сказал мастер. – Коровин приходил сегодня отпрашиваться в деревню за сапогами. А нам их только вчера привезли.
– Веришь-нет, Михалыч, – Димка посмотрел туда, где еще недавно поднимался дым от горящей нефти – буровики испытывали там очередную скважину на новом месторождении, – смотрю я на эту тайгу, и душа кровоточит. Последнее продаем.
– Тебе-то чего об этом думать? – Гудков поплевал на огонек папиросы, бросил ее на землю. – Детей у тебя нет. Кому что оставлять?
– И все равно здесь что-то не так. Я понимаю: заработал человек деньги, купил машину, она его. Или дом двухэтажный построил для себя и своих детей. Он тоже его. А как можно купить нефтяное месторождение? Ведь земля, на которой оно находится, всем принадлежит. Значит, и то, что в ней, тоже наше. Почему же один человек, к тому же иностранец, владеет нашими богатствами? Мы-то от этого что имеем? Шиш в кармане.
– Хватилась кума, когда ночь прошла, – Гудков досадливо сплюнул. – Раньше надо было думать. А то ведь, поди, на митинги ходил. Демократии требовал.
– Я не демократ, я монархист, – сказал Димка и полез в кабину бульдозера.
– Через недельку мы сюда еще пару бульдозеров бросим, – крикнул вслед ему Гудков, окидывая взглядом тайгу и заранее представляя, какие дела в эту холодную длинную зиму придется совершить его людям. – Работай! И всю свою дурь из головы выброси. Главное – зарплату во время получать.
Прораб сел в машину и уехал. А Димка работать не стал. Решил сначала пообедать. Достал сверток с едой и фляжку с компотом. В свертке кроме котлет оказалось два вареных яйца. «Интересно, где взяла их Зинка? – подумал Шабанов. – В столовском