Волки Дикого поля. Алексей Павлович Пройдаков
1223 года стало для многих судьбоносным.
Александр Леонтьевич перебирал в памяти минувшие события и сведения, которые периодически получал от своих прелагатаев.
И вот как эта служба для него начиналась.
Будучи при князе Константине советчиком и наставником, он стал обращать всё больше внимания как на старые, так и на новые военные угрозы. Следил за движениями половцев, булгар, мордвы, иных враждебных племён.
Подсылал в те края людей, используя полонённых, которым давал свободу; выплачивал серебром и золотом за каждое важное сообщение. Так родилась сеть прелагатаев, то есть соглядатаев, или тайных посланцев, проще говоря – разведчиков.
И сейчас Александр Попович ждал известий с той стороны, где нежданно возник и разгорался со всё возрастающей силой пожар, имя которому «монголы».
Отметим, что в те времена разведке как таковой уделялось особое внимание, всякий правитель хотел знать, что замышляет его сородич, недоброжелатель, тайный или явный враг.
Сведения доставлялись не только купцами, посланцами или сторожевыми заставами, но и специально обученными воинами, знавшими иноземные языки.
Переодевшись монахами или ремесленниками, они пешком переходили из города в город, собирая необходимые сведения.
Нередко их жизнь заканчивалась трагически. Доблесть и честь тогда главенствовали над всем, среди прелагатаев никогда не было перемётчиков.
Неверно полагать, что наши предки были в чём-то недальновиднее нас. Ратному делу, конечно, уделялось первостепенное внимание. Но прочно существовала и развивалась невидимая для всех прочих княжеская служба разведки – прелагатаи.
2
Горница, в которой располагался Александр Леонтьевич Попович, примыкала к княжьему терему. Это было большое помещение в шесть окон, стены которого были отделаны гладко выструганными досками из морёного дуба и увешаны копьями, мечами, рогатинами, щитами и панцирями. На противоположной от стола стене красовалась огромная кабанья морда, рядом с ней волчья – охотничьи трофеи.
Справа от стола прибиты гладко струганные берёзовые доски, на которых были расставлены толстые книги, в том числе на греческом и латинском языках.
Пол горницы сплошь устлан медвежьими шкурами.
Великий князь Константин, а следом за ним и Василько своих дружинников жаловали, заботились, не жалели средств на их содержание.
Александр Леонтьевич, пользуясь ранним часом, в который уже раз перечитывал «Моление Даниила Заточника». Дойдя до слов: «…кому Боголюбово, а мне горе лютое; кому Белоозеро, а мне оно смолы чернее; кому Лаче-озеро, а мне, на нём живя, плач горький…», в очередной раз изумился точности и ёмкости слов священника, в двух строчках описавшего всю свою долю горькую.
Он хорошо помнил бледную тень Даниила в покоях Константинова дворца, с благодарностью перебирал в памяти их долгие беседы. Годы опалы сломили бунтарский дух книжника, и он жаждал только покоя. Отец Даниил высоко отзывался о познаниях русского витязя в иноземных языках, истории и