Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах. Валентин Рунов
их по старой схеме, но и искать другие источники, включать новые механизмы.
Сухомлинов был более чем сдержан в обещаниях. Постоянно помня о приоритетах моряков, он не постеснялся напомнить императору об ошибках, допущенных в строительстве вооруженных сил в предвоенные годы.
– Без денег решать какую-либо проблему очень трудно, – резюмировал он. – Нынешняя война носит, главным образом, сухопутный характер. Необходимо в срочном порядке переориентировать нашу экономику на решение задач армии, даже в ущерб флоту.
Император слушал его без возражений. Его состояние ухудшалось с каждой минутой – он заболевал простудой… которая приковала его к постели почти на неделю.
27 декабря, выздоровев, Николай II с удовлетворением в своем дневнике отметил, что «24 декабря наша славная Кавказская армия нанесла решительное поражение турецким войскам, сделавшим глубокий обход нашего правого фланга. Главный бой разыгрался у Сарыкамыша». Видимо, в этом он видел итоги своего недавнего посещения Кавказской армии и, в частности, Сарыкамыша.
Наступил 1915 год. В жизни российского императора существенных изменений не происходило. Новый год и Рождество Николай II встретил в кругу семьи. 23 января в очередной раз приехал в Ставку, где «вечером был обычный доклад о военных действиях». Пробыв в Ставке несколько дней, 26 января император через Ровно выехал через Киев, Полтаву в Севастополь. Там он посетил флагман Черноморского флота «Евстафий» и крейсер «Кагул», провел смотр морских частей, осмотрел береговые укрепления. На обратном пути впервые посетил Екатеринослав и 2 февраля вернулся в Царское Село.
К тому времени положение на фронтах начало меняться и, прежде всего, на Северо-Западном фронте, где немцы еще 25 января начали очередное крупное наступление в районе Августова. Находившийся на этом фронте великий князь Андрей Владимирович 5 февраля в своем дневнике записал: «Развитие боевых действий за эти дни шло весьма печально. Самый крайний правый фланг (фронта), 3-й корпус Епанчина, отброшенный на Ковно, находится в неопределенном положении. До сих пор нет точных данных, что от него осталось. От 20, 26 и 3 корпусов четыре дня не было сведений, что с ними, где они! Лишь сегодня я узнал у начальника штаба Гулевича, что получены крайне туманные сведения о выходе к Гродно батальонов разных корпусов. Но это и все. Неприятель продолжает обхват нашего правого фланга, и мы посылаем корпус за корпусом…»
Тревожные сведения немедленно достигли Царского Села, где были восприняты императором с поразительным спокойствием. 6 февраля 1915 года он написал: «За последние 4 дня германцы большими силами повели наступление в Восточной Пруссии. Благодаря глубокому обходу нашей 10-й армии, ей пришлось отступить от Мазурских озер через границу… И на крайнем нашем левом фланге в Буковине и прилегающих Карпатах наши войска тоже отошли под напором подавляющих сил противника. Грустно и неприятно, но, надо думать, все это преходящее!»
И тут же: «До обедни принял Харитонова