Зов пространства. Джон Уиндем
ничего не услышал, но, едва повторился стук, он обернулся.
– Войдите, – произнес он блеклым, нерадушным тоном.
Вошла женщина – высокая, прекрасно сложенная; ее годы – под тридцать – слегка бросались в глаза из-за аскетической строгости лица, которую, правда, несколько сглаживали светло-каштановые локоны. Особенно хороши были голубовато-серые глаза – удивительно красивые, спокойные, светящиеся умом.
– Доброе утро, коммандер, – по-уставному четко, отрывисто поздоровалась она.
Подождав, пока закроется дверь, он предупредил:
– Так и без друзей остаться недолго.
Она легонько покачала головой:
– Я исполняю свой долг. К врачам тут отношение особое. Кое в чем имеем привилегии, зато в другом нас и за людей-то не считают.
Женщина прошла в глубь комнаты, и он, глядя на нее, в который раз задался вопросом: почему она здесь? Потому что шелковый мундир офицера Космических Сил идеально подходит к ее глазам? В любом другом месте она бы гораздо быстрее выросла в чине. И все-таки форма великолепно подчеркивала изящество ее фигуры.
– Мне не предложат сесть?
– Разумеется, вы можете присесть, если угодно. Я думал, вы предпочитаете стоять.
Плавной поступью, которая в космосе быстро становится привычной и естественной, она подошла к креслу и уселась. Не сводя глаз с лица коммандера, достала пачку сигарет.
– Прошу прощения. – Он поднял со стола портсигар, раскрыл и протянул ей.
Женщина взяла сигарету, прикурила от поднесенной им зажигалки и неторопливо выдохнула дым.
– Итак, в чем ваша проблема? – спросил коммандер с оттенком раздражения.
Посмотрев ему прямо в глаза, она ответила:
– Майкл, ты отлично знаешь, в чем моя проблема. В том, что дальше так продолжаться не может.
Он нахмурился:
– Элен, я тебя об одном прошу: не вмешивайся, сделай милость. Если и остался среди нас человек, не увязший с головой в дрязгах, то это ты.
– Чепуха! Никого не осталось. Как раз потому, что я тоже увязла с головой, я и решила с тобой поговорить. Должен ведь кто-то объяснить тебе, что нельзя ждать сложа руки, когда грянет гром. Нельзя сидеть и дуться, как Ахиллес у себя в шатре.
– Неудачное сравнение, Элен. Я не ссорился со своим начальником. Это они ссорятся со своим – со мной.
– Майкл, люди смотрят на это иначе.
Он отвернулся и подошел к окну. В ярком сиянии Земли его лицо казалось неестественно бледным.
– Я знаю, как они на это смотрят. Они даже не считают нужным скрывать свои чувства. Между нами вырос айсберг. Начальник станции теперь неприкасаемый. Вспомнились все старые обиды. Я сын Маятника Труна, баловень судьбы, попавший сюда благодаря отцовской славе. По той же причине я все еще здесь в свои пятьдесят, хотя еще пять лет назад должен был списаться на Землю и не стоять на дороге у молодых офицеров. Всем известно, что я на ножах с полудюжиной политиков и большинством чинов из Космического Дома. Моим доводам не верят, ведь я энтузиаст,