Переплетения. Ольга Николаевна Долматова
положила его на кровать. Ведь это не ее платок, хозяйка передала. Взяла кофточку, положила обратно на стул, подержала гребенку, вернула её на прежнее место. Она не представляла, что можно взять, растерялась, и только Марья ловко собирала вещи, как будто заранее знала, какие из них можно взять.
Вещей действительно собралось немного. Мария выбежала из комнаты и тут же привела Степана. Они прихватили все котомки и втроем отправились в гостевой домик.
Сердце у Анастасии Серафимовны в этот момент разрывалось на тысячи маленьких осколков, ей очень тяжело было это скрывать, но она собрала всю свою гордость и величие и взглядом не выдала себя.
Фаечка, заметив изменения и решительность прежней барыни, только порадовалась и с улыбкой побежала ставить самовар.
Анастасия Серафимовна, увидев процессию, шедшую к гостевому домику, отвернулась от окна, но вздохнула с облегчением всей грудью. Вера Алексеевна, незаметно сидящая в кресле, мысленно поддерживала племянницу, но сказать что-либо в этот момент не решалась.
Вечером за ужином Тимофей Васильевич осторожно поинтересовался отсутствием Анны и получил лаконичный ответ:
– Анна пожелала переехать в домик для гостей. Отныне кушать она будет только там.
– Ну, в домик, так в домик, – тут же сдался барин.
Вера Алексеевна молча взглянула на племянницу и осталась довольна ее решением. «Нечего за одним столом с ними сидеть девке нахальной». Мысль свою она после ужина дважды выскажет: впервые тем же вечером Федору Кирилловичу, а на следующий день самой Анастасии Серафимовне. Только тогда племянница поймет, что тетка тоже все видит и давно догадалась в чем дело.
Вечером того же дня она придет к Вере Алексеевне в комнату и впервые разрыдается от всей души.
Вера Алексеевна, гладя ее по голове, словно маленькую девочку, будет только приговаривать: «Ты поплачь, поплачь», – сама украдкой смахиватяслезы.
– Ты, Настенька, все правильно сделала сегодня, все правильно.
– Но как он мог, как он мог, в нашем доме? – рыдая, Анастасия продолжала жаловаться. – Мне так плохо, так плохо. Как он мог?
– Он мужчина, Настя. Эта девица крайне соблазнительна.
– Да, она молодая.
– Ты, что ли, старая?
– Но у меня нет детей, нет. А у нее будет, будет. Поэтому он к ней, к ней все бегает, а меня, меня совсем не видит. Я столько лет пыталась создать уют в доме, все беспокоилась, обо всех заботилась, а сейчас как будто и не было меня никогда и не нужна я никому.
– Что ты, что ты, дорогая! Да как же ты не нужна? Как же мы о тебе не беспокоились? Ты же ничего не видела и не слышала. Я к тебе за эти недели сколько раз подходила, ты же словно приведение по дому ходишь и ничего не видишь.
– Вы подходили?
– Подходила и поговорить пыталась, и Федор пытался. Уж какой-никакой, а и то несколько попыток сделал.
– И Федор Кириллович подходил? Не помню, ничего не помню.
– Настенька, голубушка, мы на твоей стороне. Поведение Тимофея никто не оправдывает, а девки приблудной