Серебряные крылья. Камилла Лэкберг
плюнуть.
– Знаю-знаю, я училась с такими в Торговом институте.
Давид указал на ее джин с тоником.
– Сегодня ты не взяла тот коктейль?
– Нет. На самом деле я человек привычки и обычно предпочитаю классику.
– Существуют веские причины, по которым они стали классикой, – произнес Давид, поднимая бокал с мартини.
– Это верно.
Поверх своего бокала Фэй исподтишка разглядывала Давида. Ей импонировала его предприимчивость. Чтобы проворачивать такие дела, требуются умение, интуиция, знания и солидный капитал.
– Все же это, должно быть, рискованно?
– Пить сухой мартини?
– Ха-ха… Нет, вкладывать свои деньги в новые компании. На моих глазах многие предприятия сошли на нет, как бы хороша ни была их бизнес-идея или продукция. Предпринимательство таит в себе множество опасностей, плюс рынок очень капризен.
– Да уж, ты в этом разбираешься не хуже меня… Но должен тебе сказать – меня очень впечатлило то, что ты проделала с «Ревендж». Классический пример того, как за небольшой промежуток времени можно довести компанию до миллиардного уровня. Достойно всяческого восхищения.
– Спасибо.
– Возвращаясь к твоему вопросу: ты права, это бизнес высокого риска, но я люблю его от начала до конца. Если не рисковать, то и жить не стоит.
– Согласна.
Фэй задумчиво провела пальцем по краю бокала. Бар вокруг них стал заполняться посетителями, гул голосов становился все громче. Бармен Брассе вопросительно кивнул в сторону их почти опустевших бокалов. Фэй взглянула на Давида, но тот покачал головой.
– Я бы с удовольствием остался и пропустил бы с тобой еще по бокалу. Или по два. Или по три. Но как раз сегодня у меня деловой ужин, который надо как-то вынести. И – да, в «Театральном погребке»…
Фэй ответила на его улыбку, с удивлением отметив, что испытывает разочарование. В его обществе она чувствовала себя комфортно.
Давид помахал Брассе:
– Напиток дамы запишите мне на счет. – Взяв в руки куртку, обернулся к Фэй. – Не спорь. Лучше угости меня в ответ при удобном случае.
– С удовольствием, – ответила Фэй. Она говорила от чистого сердца.
Когда он пошел через помещение к выходу, она проводила его долгим взглядом.
Сидя на террасе своего номера, Фэй допила остатки смузи и вытерла рот салфеткой. Потом потянулась к телефону. Следовало вернуться к компьютеру и проверить, сколько сообщений пришло за ночь на электронную почту, но в животе ощущался непроходящий спазм – тоска по Жюльенне. Поэтому она набрала номер и с нетерпением ждала, слушая сигналы.
Трубку сняла Ингрид. Немного поговорив с ней, Фэй попросила дать трубку Жюльенне. В груди потеплело, когда она услышала совсем рядом голосок дочери, которая с восторгом рассказывала, что научилась нырять до самого дна.
А затем последовал неизбежный вопрос:
– Мама, ты сегодня вернешься домой?
– Нет, – ответила Фэй и почувствовала, что