Фронтовая любовь. Андрей Константинов
некогда бледно-голубого цвета. Тело было без головы. Длинная палка, с насаженной на нее отрезанной головой, стояла здесь же, прислоненная к стеклу окна-витрины. Глаза у головы были широко распахнуты. Словно бы от удивления…
После первого шока, когда происходящее лишь частично осознаётся как реальность, Элеонора решительно отобрала у Мити микрофон, зажмурившись, сделала несколько шагом к витрине, развернулась и… Неожиданно внятно и чётко скомандовала:
– РАБОТАЕМ, МИТЯ!
Тот страшный стендап у мёртвой головы Пруденс мгновенно попал в Интернет, хотя лично мы ничего не выкладывали. И – стал культовым, как ни страшно это звучит. Время сейчас такое. Картинка – самое главное. А тут… Голова американской телезвезды и русская телезвезда в белом шикарном окровавленном костюме и в десантных ботинках. В общем, Элеонора в одночасье превратилась чуть ли не в Че Гевару. Её показывали все каналы мира…
Глава шестая
– …Вот на хрена их туда понесло?! – риторически вопросил Медвежонок. Спросил лишь затем, чтобы нарушить затянувшееся после очередного стаканчика араки тягостное молчание. – Экзотику восточного общепита, при желании, можно было красиво, а главное – спокойно подснять даже в здешнем ресторане. Картинка вышла бы – ничуть не хуже!
– Хакавати.
– Чего?
– Хакавати. Так арабы называют своих сказителей, – хмуро пояснил Митя. – Колоритные такие мужички. Опять же – уходящая натура. Пруденс знала, что в Дамаске осталась всего парочка мест, где их можно увидеть и услышать вживую.
– Вот и послушала. В натуре…
Вечером этого бесконечного дня они снова обосновались в гостиничном баре Salasabil. Пили араку. Не закусывая. Много и часто. Да только не в коня корм, не забирало.
– Землякам и коллегам – мое почтение!
Митя и Паша синхронно обернулись. И синхронно же уткнулись в корреспондента Первого канала Антона Верницкого.
– Здорова, Антон. Накатишь?
– Нет, спасибо, парни. В другой раз.
– Ему выпивать с конкурентами инструкциями Константина Львовича запрещено, – на рефлексе откомментировался Медвежонок.
Получилось предсказуемо, а потому не смешно.
– Митя, друг, выручай! До зарезу потребен с тобой синхрончик[14] минуты на полторы, не больше. Эксклюзива не прошу – чисто эмоцию.
– Что там было, как ты спасся, каждый лез и приставал, – процитировал Высоцкого Медвежонок. – Меньше чем за двести баксов не соглашайся! И это еще по-божески. Со скидкой главному пропагандистскому каналу.
– Паша!
– Чего?
– Подкассетник захлопни, вот чего! Дай с человеком поговорить.
– Без проблем. Говори.
– Антох, вот честное слово, при всем уважении, но я сегодня – пас. И – сил нет, и сам уже никакой. На одной только кочерге и держусь.
– Может, тогда завтра? С утреца?
– Ладно. Перед завтраком поднимитесь ко мне. Номер 376. Я постараюсь