Восточнославянская этнография. Николай Федорович Сумцов
ценности, что салопы на лисьем меху» (60, с. 19).
Б) Есть, однако, совсем другого значения изображения красоты и богатства жениха, невесты и их родных. В южносибирской свадебной песне невеста соболем леса прошла.
Крыла леса алым бархатом,
По пути катила крупным жемчугом,
Прикатила на крутой бережок,
Стала на бел-горюч камешок,
Вскрикнула она зычным голосом:
«Кто бы меня за реку перевез?» (45, с. 10)
Обстановка, среди которой является невеста, вполне мифическая: здесь и бел-горюч камень, и покрытые алым бархатом леса, и река. В основании песни лежит героиня небесная, само солнышко в женском образе, проглянувшее через тучи, окрасив их в красный цвет. Мифическим свойством отличаются также те малорусские и белорусские песни, в которых невеста «сыпет золото из рукавця». В объяснение этих песен можно указать на червонорусскую песню о девушке, сеющей из рукава красоту. Она сеет в утреннее время и при такой обстановке, которая наводит на мысль усмотреть в ней утреннюю зарю.
Пiд дубровою
Пiд зеленою
Дрiбна росонька впала;
Там Марусенька,
Там паннуненька
Красу разсевала.
Пришов до ней батенько:
«Що деешь, Марусенько?»
«То я дею,
Красеньку сею,
Из рукавця витрясаю» (106, с. 158).
В белорусской песне, где сидит невеста, стены от золота делают трещины, от серебра ломаются скамьи, а от сапог невесты горит пол (209, с. 460). Невеста в данной обрисовке соответствует дивчине галицкой колядки; в уборе этой дивчины:
Червоний саян землицю мете,
Перлова тканка голову клонит,
Золотой пояс лядвици ломит,
Червони чижми ножки стюкают,
Золотой перстень пальчики светлит (40, 4, с. 70).
Невеста белорусской песни и девушка галицкой колядки стоят в родстве с солнечной дочерью сербской песни; у солнечной дочери руки до плеч и ноги до колен золотые (74, с. 157).
В малорусской свадебной песне «родина» невесты ходит вокруг квашни «все в срiблi, та все в золотi, та в червоним оксамiтi» (251, I, с. 214). В песне Угорской Руси бояре в шелковой одежде, староста до колен в золоте и в красных лентах (40, 4, с. 438). Песни эти стоят в мифическом родстве со следующей колядкой:
Ой з-за гори високоi
Ой дай, Боже!
Вiдти ще три колясочки:
Перша колясочка багровенькая,
Другая – червоненькая,
Третя – золотенькая.
А в тий багровенький сидiли еi служеньки,
А в тий червоненький гречная панна,
А в тий золотенький еi мiленький (204, 3, с. 315).
И в следующей латышской народной песне:
Пегие кони, кованая колесница
У дверей солнечного дома;
Солнечная матушка отдает свою дочку,
Приглашает меня в поезжане (177, с. 313).
В небесном браке солнца и месяца принимали участие все светила небесные. Вращение в