Проблемы поэтического бытия. Сборник работ по фундаментальной проблематике современной филологии. В. В. Федоров
исследованиях, стремящихся вникнуть в живую сущность языка, следует в первую очередь сосредоточить внимание на связной речи. Расчленение языка на слова и правила – это только «мертвый продукт научного анализа»[13].
Л. Щерба писал: «Всякий монолог является в сущности зачаточной формой “общего”, нормализованного, распространяющегося языка; язык “живет” и изменяется главным образом в диалоге»[14].
Исходя из этих предпосылок, развивает свою теорию диалога В.Н. Волошинов.
По его мнению, «действительной реальностью языка – речи является не абстрактная система языковых форм и не изолированное монологическое высказывание и не психофизиологический акт его осуществления, а социальное событие речевого взаимодействия, осуществляемое высказыванием и высказываниями»[15].
В. Волошинов подчеркивает огромное значение для построения высказывания «социальной аудитории»: «Внутренний мир и мышление каждого человека имеет свою стабилизированную социальную аудиторию, в атмосфере которой строятся его внутренние доводы, внутренние мотивы и пр.»[16].
Вобщем виде эта мысль была высказана еще В. Гумбольдтом: «Даже и не касаясь потребностей общения людей друг с другом, – пишет он в упомянутом сочинении, – можно утверждать, что язык есть обязательная предпосылка мышления и в условиях полной изоляции человека. Но в действительности язык всегда развивается только в обществе, и человек понимает себя постольку, поскольку опытом установлено, что его слова понятны также другим»[17].
В усложненном, но в таком же общем виде это положение встречается и в работах А. Потебни, который, например, утверждал, что понимание есть в то же время и непонимание.
Домарксистская мысль не пошла и не могла пойти дальше. Лишь понимание языка как «сплошь идеологизированного» знака способствовало дальнейшему плодотворному развитию этой идеи.
«Всякое понимание диалогично, – пишет В. Волошинов. – Понимание противостоит высказыванию, как реплика противостоит реплике в диалоге. Понимание подыскивает слову говорящего противослово. Только понимание чужеземного слова подыскивает “то же самое” слово на своем языке… Значение – не в слове[18], и не в душе говорящего, и не в душе слушающего[19]. Значение является эффектом взаимодействия говорящего со слушателем на материале данного звукового комплекса»[20].
Отсюда логический переход к «собеседнику» как специфическому языковедческому понятию и его точке зрения. «Значение ориентации слова на собеседника – чрезвычайно велико. В сущности, слово является двусторонним актом. Оно в равной степени определяется как тем, чье оно, так и тем, для кого они, оно является, как слово, именно продукта взаимоотношений говорящего со слушающим. Всякое слово выражает «одного» в отношении к «другому». В слове я оформляю себя
В. Гумбольдт. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода //В.А. Звягинцев. История языкознания Х1Х – ХХ веков в очерках и извлечениях. Ч I. М.: Просвещение, 1964. С. 90–91.
Л.В. Щерба. Некоторые выводы из моих диалектологических лужицких наблюдений: Приложение к книге «Восточнолужицкое наречие». Т. 1. Пг, 1915)// Л.В. Щерба. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т. 1. Л.: ЛГУ, 1958. С. 36.
В.Н. Волошинов. Марксизм и философия языка. Л.: Прибой, 1929. С. 96–97.
В.Н. Волошинов. Марксизм и философия языка. Л., 1929. С. 87.
В.А. Звягинцев. История языкознания Х1Х – ХХ веков в очерках и извлечениях. Ч. I. С. 97. Эта мысль В. Гумбольдта нашла своё логическое завершение в широко известном, но ещё далеко не понятом языковедами определении языка Марксом и Энгельсом, данном в «Немецкой идеологии»: «Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание…» (Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Сочинения. Изд. 2. Т. 3. М.: Госполитиздат, 1955. С. 29).
Точка зрения Ф. Соссюра.
Точка зрения В. Гумбольдта.
В.Н. Волошинов. Марксизм и философия языка. С. 104.