Кровь, или 72 часа. Дмитрий Григорьев
Свет догорающей лучины выхватывал из мрака старуху, сидевшую все в том же кресле. Надвигающаяся темнота поглощала остатки света вокруг нее и спешила погасить отблески пламени в ее потухшем взоре. Сидония встала на кучу хвороста, сложенную подле кресла, и крепко обняла прабабушку. Она вбирала остатки родного тепла, готовясь исполнить безмолвную просьбу своей викканской сестры. Прикрыв ей веки, девушка бросила еще тлеющую лучину на сухие ветки и, не оглядываясь, отправилась в обратный путь. От занимающегося зарева пожара отделились две искорки кошачьих глаз и устремились за новоиспеченной ведуньей. А та скользила в лунном свете, едва касаясь земли. Все ее тело было воздушным и невесомым. Она летела навстречу великим свершениям, во имя викканского сестринства!
Нику пристегнули к носилкам широкими ремнями и подняли в воздух. Она безмятежно поплыла по своему дому. Непередаваемая легкость и спокойствие усиливались с каждой минутой.
Пока хозяин дома собирал справки, он не заметил, когда успели вынести его жену. Выскочив на рев сирены отъезжающей скорой, он прыгнул в свой джип и полетел следом за проблесковыми маячками.
– Виронику все еще пытаются спасти, – безрадостно сообщили в приемном покое.
– Все еще что? – онемевший от горя мозг отказывался понимать.
– Она еще в реанимационном блоке! Подождите в коридоре!
Над Вироникой в это время колдовали врачи, а она ничего не видела – ничего, кроме столба яркого света, идущего от операционной лампы.
Сидония смотрела вверх и щурилась от яркого света. Под сводами потолка висела огромная церковная люстра. Ее бронзовые кольца были утыканы несметным количеством свечей, от которых в бальной зале герцога было светло как днем.
– Ну что, красавица моя! Вот и твой выход в свет! – шепнул отец и тоже посмотрел на люстру. – И в прямом и в переносном смысле!
– Не рано ли!? – прошептала ему в спину жена.
– В самый раз! – толкнула ее локтем свекровь. – Спроси у гувернантки!
А гувернантка действительно не переставала удивляться неожиданной перемене юной графини. Из озорной непоседы она за одну ночь превратилась в рассудительную даму. Лишь однажды она сбежала от нее к северной башне, но не смогла найти секретного лаза. На его месте была лишь груда зеленых ото мха валунов. Глубокая печаль наполнила сердце девушки. Но это была не детская грусть о веселых играх с деревенской ребятней. Она думала о бо́льшей потере: «Где же ты, мой голубоглазый лесной житель? Я ведь так и не узнала твоего имени!»
Долгими теплыми вечерами она теперь часто стояла на крепостной стене, вглядываясь вдаль. Сидония искала своего милого среди листвы, и иногда ей казалось, что там мелькала его тень.
«Как было бы здорово, если бы он вдруг оказался знатным вельможей и был приглашен на этот бал!»
Пока она так мечтала, разглядывая ослепительную люстру, весь двор пожирал глазами юную графиню.
– Эрнест с тебя глаз не сводит! – возбужденно