Зеркало судьбы. Виктор Точинов
выстрел Капитоныча все им разъяснил… Тогда и прозвучал голос этой молоденькой зайчихи, не разминувшейся с картечиной.
Палец окаменел.
Палец застыл на спуске и ни в какую не желал сгибаться.
Тело явно сговорилось с подсознанием…
Славик понял, что охотником ему не стать. Выбор прост: или с позором уйти, или от позора застрелиться.
Ружье дернулось в руках, световое пятно чуть сместилось, и Славик с изумлением увидел другое: никакой зайчихи тут нет, он снова спутал след, и переплетение теней под платформой сыграло дурную шутку со зрением.
Там лежал Капитоныч, переборщивший не то с потайной фляжкой сегодня, не то со старыми дрожжами давеча, и белую маскировочную куртку Славик принял за короткий песцовый полушубок, а темное пятно на ней – блевотина, не кровь. Ну а жалобный крик – лишь плод взбудораженного воображения, наслушался он таких криков.
Ошибся, с кем не бывает. Случаются на охоте ошибки, особенно с новичками. Всякое на охоте…
Он потянул спуск, не закончив мысль и не имея шансов промахнуться. Но потом, для гарантии, выстрелил из второго ствола.
Капитоныч дозвонился до Императорского центрального военного госпиталя Страстотерпицы Анастасии с трудом, лишь с третьей попытки. Господь ведает отчего, но связь с Ниеншанцем в тот день оказалась из рук вон плохая. Наконец дозвонился, но и тут не повезло, на звонок никто не ответил, вызов переключился на секретаря.
Лишь через полчаса, после долгих объяснений, кто звонит да зачем, и после долгого ожидания, на экране появился Веймарн.
Был он не в медицинском костюме, как того ждал Капитоныч, взявший отчего-то в голову, что профессор на операции. Веймарн оказался при полном параде, – в шитом золотом мундире медицинских дел надворного советника, при регалиях: «володя» на шее, а в петлице Гиппократ второй степени, на рукояти шпаги тоже болталось что-то наградное, но Капитоныч не разобрал, что, – шпага лишь мелькнула на миг и исчезла за краем экрана.
Веймарн начал было извиняться: дескать, прискакал из обкома оберпартайгеноссе со всей своей камарильей, так что, сам понимаешь… Капитоныч не дослушал, перебил, опасаясь, что со связью опять случится нехорошее. Сказал:
– Иваныч, так уж вышло, что не только Валю заменить нужно… Есть кто из кандидатов у тебя на подходе?
– Есть… – произнес Веймарн так медленно, что стало непонятно, как можно тянуть столь долго слово с единственным гласным звуком.
– Ты пригласи его к себе, да меня извести. Заеду, посижу, погляжу…
– Кто?.. – спросил Веймарн так же неимоверно тягуче.
– Да молодой наш, Славик… Сегодня его нашли.
Капитоныч изобразил рукой, как словно бы набрасывает веревку на шею, и затягивает узел за ухом, затем прикрыл на мгновение глаза и вывалил наружу язык. И пластика, и мимика были у него на редкость выразительные.
Веймарн молчал. Губы его кривились, словно профессор хотел сказать что-то матерное, или харкнуть в объектив камеры, но сдерживался.
– Жаль,