Большое зло и мелкие пакости. Татьяна Устинова
для хлеба. Его вполне можно было бы пристроить на голову, а при подходе к школе снять.
Перед ее мысленным взором моментально появилась она сама с целлофановым пакетом на голове, и Маруся громко захохотала, напугав какого-то смирного дяденьку, тащившего огромную сумку, из которой свисали перья зеленого лука. Дяденька дико на нее взглянул и переметнулся на другую сторону тротуара. Наверное, решил, что Маруся имеет виды на его сумку с луком.
Да ладно. Черт с ней, с прической. Конечно, жалко Алинкиных усилий, а больше ничего не жалко. Что с прической, что без прически – один черт: Маруся Суркова была и осталась неинтересной серой мышью, сгорбившейся на задней парте.
Серый чулок. Отличница.
Моль облезлая, так ее дразнили классе в шестом, наверное. К десятому сжалились и дразнить перестали, но к этому времени Маруся уже сама была совершенно твердо уверена, что она «облезлая моль» и «серая мышь». Непонятно, помешала ей в жизни именно эта уверенность или помешало что-то вовсе другое, но как-то ничего у нее не складывалось так, как хотелось в юности.
В далекой юности, когда ее дразнили «облезлой молью» и «серой мышью».
Человек на противоположном тротуаре замедлил шаг и пропустил ее вперед. Сумка мешала ему, и было очень непривычно держать в руках что-то объемное и неудобное, да еще эти луковые перья!..
В местной школе сегодня торжественный вечер. Она тоже направляется туда. Поспешает. Бережет прическу. И шлейф заморских духов летит за ней в сыром и плотном воздухе. Он уже встретил не одну такую поспешающую барышню, пока таскался с этой идиотской сумкой вокруг этой идиотской школы.
Сегодня у всех были дела поблизости от школы. И у него тоже.
Не удержавшись, он сунул руку в недра влажного и холодного сумочного нейлона, под луковые перья, и нащупал удобно и плотно лежащее вороненое тело пистолета. Под курткой пистолет ему мешал. В сумке ему тоже не место, но он потом его поудобнее переложит.
Неизвестно, как все остальные, а он свое сегодняшнее дело обязательно сделает.
Один выстрел. Только и всего.
– Смотри, смотри – неужели это Потапов приехал?!
– Где?! Где Потапов?!
– Да тише ты, не ори!
– Да вон смотри! Ты что, не узнаешь его?!
– А мне тоже говорили, что он будет, но я даже…
– Он же ни разу не приезжал за все пятнадцать лет!..
– А зачем ему приезжать, на тебя посмотреть, что ли?
– Да тихо, говорю же!.. Неприлично, вы что, не понимаете?!
– Да ладно, можно подумать, что он нас слышит! Ему до нас и дела-то никакого нет!
– Ему, может, и нет, а охране есть! Вон косится!.. Моментально в морду даст!
Потапов услышал, как охранник за его спиной тихонько хмыкнул. Такие диалоги-монологи, а также более широкоформатные обсуждения – с тем или иным отклонением от услышанного текста они выслушивали регулярно.
У Совета Федерации. У родного министерства. В концертном зале «Россия», когда Потапов посещал «Песню года».