«Я вам пишу…» О времени, о жизни, о себе. Ольга Марголина
гостей, прочла его в постели и ржала так, что наверно, соседи слышали. (Это твоя Дагестанская сага).
Назавтра мы были у Любы, и я прочла его еще раз. Мирель, глядя на мое ржание тоже смеялась, не понимая, что к чему. Когда Люба вернулась с работы, я вслух и с выражением прочла ей и Мее твой шедевр. Они покатывались со смеху! Ты прирожденный писатель, не знаю, какой ты энергетик, но пишешь ты здорово! Любимая Бубина блатная песня была: «ты ходишь пьяная и вдрызг голодная по темным улицам Махачкалы». Ты шла не пьяная и надеюсь не голодная по светлой улице Шамилькалы, совершенно «заблуженная» (выражение маленького сына нашего друга на Рижском взморье). Выражение твоего лица я себе ясно представляю, похожее на то в аэропорту Бен-Гуриона, когда ты обратилась ко мне и тоненьким голоском спросила: «Извините, вы не из Холона? Может быть вы Бэлла»? А я, дура, забыв дома нарисованный плакат, искала глазами высокую блондинку, да еще белокурую! Почему-то такой ты мне представлялась по воспоминаниям моего единственного визита к вам вместе с Буби в день рождения твоей мамы. Наверно, мой тогдашний приступ мигрени перепутал все.
Я не знаю, известно ли тебе, что и у евреев (как и у мусульман) хоронят без гроба, а заворачивают покойника в белый саван и опускают в могилу. У евреев тоже сидят семь дней дома. Принято сидеть на полу босиком, но лишь в ультра набожных семьях (как в Меа Шеарим, где ты гуляла). Мужчины сидят отдельно от женщин. В нормальных семьях все сидят вместе. Люди приходят, приносят угощение, принято приносить все круглое – яйца, круглые печенья и т. д. Круглое – символ траура. У израильтян принято на седьмой день пойти на кладбище, у нас в Риге это не было принято, не ходили на кладбище целый год. Здесь это по-другому. Памятник ставят после 30 дней. В Израиле никаких поминок не делают, но выходцы из Марокко, Иемена и Румынии прямо на кладбище едят и пьют. Вот опять ты получила «доклад» по иудаизму. Что нас поразило, это, что 70 лет советской власти не выкорчевало религию, а только привело к ультра фанатизму.
У нас все более менее в порядке. Меино самочувствие с переменным успехом, я стараюсь держаться. Люба много работает, конечно, устает, но никогда не жалуется. У них в саду растет это странное дерево Иуды. Помнишь, я прислала тебе фотографию, когда на нем появились красные цветы без листьев? Листья появляются после того, как цветы отцветают. Так я тоже увидела почечки на нем и как из них выходят листочки. Сад у них прелестный, но они с Салво много работают в нем, особенно по выходным дням.
Я вчера говорила с Нюрой и рассказала ей о твоем письме, она просила, чтобы я прислала ей твой рассказ. Я его скопирую и вышлю ей. Пока что я закончила свой эпос по черному на иврите, потом возьмусь за русский вариант. Планов много, но успею ли? Люба советует мне писать короткие рассказики, выбирая сюжеты из моей жизни. Посмотрим…
У вас теперь «весело», наплыв иностранцев. Позавчера по немецкому каналу был фильм о янтарной комнате. Я, к сожалению, вернулась от Любы поздно и видела лишь конец, но и он впечатляет. Мне кажется, что по телевизору