Имперские войны: Имперские танцы. Имперские войны. Имперский гамбит. Сергей Мусаниф
несмотря на то, что одет он был типично для туриста. Но свои татуировки, такие же черепа, как у Юлия, он сразу выставил напоказ. У рыжего их было меньше, но ненамного.
– Добрый вечер, – сказал рыжий. – Меня зовут Клозе. Точнее, это моя фамилия, но меня все так зовут. А вы – Изабелла?
– А то вы не знаете. Я видела вас в баре.
– Просто хотел удостовериться лишний раз, – сказал Клозе.
– Что вам надо? Это он вас послал?
– Нет, он меня не посылал. Он даже не знает, что я здесь.
– Вот как? И что вы хотите?
– Может быть, мы продолжим наш разговор в квартире? Не угостите ли бедного немецкого парня чашечкой чая?
– В баре вы тоже пили чай?
– Да, только холодный и алкогольный.
Она пригласила Клозе на кухню и заварила чай.
Это не было против ее правил. Она никогда не давала себе слово, что не будет поить пилотов чаем.
– У вас милая квартирка, – сказал Клозе, который видел только часть темной прихожей и кухню.
– Откуда вы знаете?
– Я не знаю. Я проявляю вежливость.
– Вы откровенны.
– Да, – сказал Клозе. – Есть у меня такая неприятная черта. Я всегда говорю, что думаю, но не всегда думаю, что говорю. Фраза относительно милой квартирки была первой частью комплимента, который я собирался вам сделать. Типа у милой квартирки милая хозяйка. Но я бы солгал. Вы – не милая.
Действительно, неприятная черта, подумала Изабелла.
– Я – сука, – сказала она.
Клозе покачал головой:
– Я так не думаю. Вы не милая, но вы и не сука. Вы – нечто среднее, что-то между ними. Но, говоря откровенно, мне на это наплевать. А чай неплохой.
– Только не говорите мне, что вы разбираетесь в чае.
– Совсем не разбираюсь. Я слишком редко его пью. Но мне нравится аромат этого чая, а потому я и говорю, что он неплохой.
– Что ж, я уже многое о вас узнала. Кроме того, с какой целью вы сюда пришли.
– Я хочу рассказать вам о Юлии, – сказал Клозе. – Я отниму не так уж много вашего времени. Потом допью чай и уйду. Вы согласны меня выслушать?
– А разве вам требуется мое согласие?
– Безусловно, – сказал Клозе.
– Ладно, говорите.
– Он плохой человек, – сказал Клозе. – Отвратительный. Очень неприятный. Он заносчив, эгоистичен, себялюбив, нагл, высокомерен, упрям. У меня не хватит эпитетов, чтобы его охарактеризовать, потому что я недостаточно хорошо образован. Порой он говорит странные и страшные вещи. Он циник и нигилист. Мы знакомы с ним недолго – всего три года. Мы проводим вместе с ним много времени. Не потому, что нравимся друг другу, а потому, что вынуждены существовать в очень ограниченном пространстве и нам просто некуда друг от друга деваться. Мы с ним вместе пьем, едим, курим, разговариваем, играем в покер и, извините, совершаем боевые вылеты. Только в бордель я обычно хожу один. Мы знакомы с ним три года, и за все это время он ни разу не назвал меня своим другом. Я его, впрочем, тоже. Порой мы раздражаем друг друга, порой мы друг друга просто ненавидим.