Кольцов. Часть 1. Лана Ланитова
кадках, порочность гастрономического изобилия, хлынувшего в голодную и истерзанную войной и революцией Москву, а равно и картавое грассирование пылких революционных спичей. Кольцову казалось порой, что из одного страшного театра войны, с его главной сцены, его переместили в иной театр, где было много кичливой и безвкусной бутафории, революционного пафоса и бесконечной глупости "ведущих актеров". И если бы не Светлана, он верно бы сошел с ума от всех быстро сменяющихся событий. Чудны дела твои, Господи!
И он танцевал, а вместе с ним, казалось, танцевала вся весенняя Москва. А далее толпа скрыла от него родную русую головку и полные плечи супруги. Кольцов нахмурился. Но вот высокий товарищ, вставший так некстати из-за стола и заслонивший ему весь обзор, отошел наконец в сторону, и взгляд снова поймал упругую, ровную ручку жены, в которую врезался тонкий золотой браслет. Этой рукой, освобожденной от длинных ажурных перчаток, она немного жестикулировала, растопырив длинные пальцы с накрашенными ноготками. Она рассказывала нечто интересное своей собеседнице, рыжей Петровой, главной больничной сплетнице. Петрова таращила мелкие бессмысленные глаза, трясла головой и улыбалась карминным ртом. И обе они уплетали холодный пломбир из высоких серебряных креманок. Светлана поминутно смеялась, красиво запрокидывая пушистую голову. Ее русые волосы, длиною до плеч, в этот раз были заколоты изящной заколкой, обнажая райскую шейку с выпавшим на затылке завитком.
Юбилей Гуськова отмечали в «Яру»[2]. Это был знаменитый московский ресторан с высокими витражами, дорогими фресками, хрустальными люстрами, кадками с пальмами, с множеством зеркал и роскошной мебелью. Именно здесь собиралась весьма состоятельная публика и вся творческая богема столицы, а также артисты, банкиры, дельцы разных мастей. По выходным со сцены лились старинные русские и цыганские романсы. Здесь давал представления знаменитый хор Ильи Соколова и пели известные цыганские певицы – Олимпиада Федорова и Варвара Панина. Эти стены помнили и самого Шаляпина. О дореволюционном «Яре» ходили свои легенды. Кухня «Яра» славилась изысканной едой, а вечеринки – славными кутежами.
А ныне, в будни, отдавая дань быстроменяющейся и такой необузданной моде, сюда все чаще приглашали современный полу джазовый оркестр, который исполнял новомодные танго, вальсы, матчиш, чарльстон, шимми и конечно всевозможные фокстроты. Здесь звучали композиции Дюка Эллингтона, Скотта Джоплина, Сэма Вудинга и Льюиса Митчелла.
Зная вкусы современной московской публики, оркестр, в котором было даже два негра с котелками на курчавых головах, после матчиша заиграл что-то из серии "Animal dans", и вся пьяная толпа уже походила на беснующихся животных. Полный и потный хирург Сидорчук, поминутно отирая бегущий со лба пот, изображал из себя медведя, медсестры – двигали руками словно обезьянки, а сам Кольцов танцевал в центре зала безудержное соло, высоко задирая ноги, двигая широкими плечами, дрожа
После ареста последнего владельца ресторана Алексея Судакова, в 1917 году ресторан был закрыт. Однако сохранились свидетельства, что он частично работал во времена НЭПа. А после, до 1952 года в здании на Ленинградском шоссе размещались то рабочий клуб, то кинотеатр, то спортзал для бойцов Красной армии. В начале 1950-х годов по инициативе сына Иосифа Сталина Василия здание снова перестраивается. Были частично сохранены старые помещения, а со стороны улицы Расковой пристроено новое крыло, где разместилась гостиница «Советская» с одноименным рестораном. Ее номера принадлежали Верховному Совету СССР и Совету Министров, и для простых граждан вход сюда был закрыт. (