Таня Гроттер и Болтливый сфинкс. Дмитрий Емец
панамка лютой зимой, чем вернуться ко мне. Она сама себя вконец запутает, будет рваться, страдать… Она не может без этого. Свет и мрак раздирают ее изнутри на две почти равные половины. Недаром Чума-дель-Торт стремилась получить ее тело… Дело не только в тех силах, что Танька у нее забрала. Там это знают.
Слух Ваньки цепко ухватил это случайно проскочившее там . Уже несколько минут личность Бейбарсова казалась ему раздвоенной. Будто их не двое было в комнате, а по меньшей мере трое. Причем третьей была не Таня, чье имя они так часто упоминали.
– Я все равно получу ее! Если тебя не будет, чувство вины перед тобой рано или поздно исчезнет, и она придет ко мне! – крикнул Бейбарсов.
Повернувшись, он вскинул руку на уровень груди Ваньки. Валялкину показалось, что длинный и тонкий, с отчетливым белым ободом ноготь на мизинце некромага уколол его сердце, точно оно не было защищено плотью и ребрами. Он ожидал смерти, но боль внезапно ушла, а рука Глеба задрожала и опустилась. На висках некромага Ванька увидел мелкие, бесконечно раздробленные, как шарики ртути, капли пота.
– Нет, не могу! Не получается. Зеркало Тантала связало наши судьбы! Убив тебя, я прикончу и себя тоже! – сказал Бейбарсов.
– Наши судьбы не связаны! – упрямо сказал Ванька, не желающий иметь ничего общего с Глебом. Сама эта мысль была омерзительной, точно ему предложили надеть чужое грязное белье.
Бейбарсов ухмыльнулся.
– Ты так считаешь? Ну в таком случае тебе сейчас и бояться нечего, – сказал он.
В руке у Глеба появился маленький, внешне нестрашный нож с деревянной ручкой и узким темным лезвием. С насмешкой глядя на Ваньку, Глеб раскрыл ладонь, немного помедлил и, по-прежнему не отрывая от Ваньки пристального взгляда, медленно провел диагональную кровавую черту от указательного пальца к мякоти.
Ванька стиснул зубы, ощутив тупую пульсирующую боль в руке. В первые секунды боль была совсем слабой, но с каждой новой пульсацией усиливалась. По пальцам в направлении ногтей наперегонки побежали красные капли.
Немного выждав, Бейбарсов подул на свою ладонь, и рана затянулась на глазах. Там, где она была, осталась лишь полоска розовой кожи. Зато у Ваньки кровь продолжала хлестать.
– Что, больно? У тебя будет заживать немного дольше. Ну да ты же у нас ветеринарный маг! Изобретешь себе компресс из мертвой коровы, – сказал Глеб с издевкой.
Ванька подумал, что даже в шутках Бейбарсова невольно тянет к дохлятине.
– Это ничего не значит, – сказал Ванька упрямо.
– Как это не значит?
– Плоть и дух существуют по разным законам. Повредивший плоти не повредит духу. Но не позавидуешь тому, кто в угоду страсти подчинил свой дух плоти. Он подобен скупцу, замуровавшему себя среди золотых слитков в трюме тонущего корабля, – сказал Ванька.
Он сам не знал, кто или что заставило его произнести эти слова и откуда вообще пришло к нему это знание. Бейбарсов дернулся, точно его ударили хлыстом по лицу.
– Что спасает тебя самого от зеркала Тантала? Как ты сопротивляешься? У тебя