Детские травмы. Виктор Загоскин
align="center">
Глава 2. Начальная школа и учительница первая моя
Итак, мои страдания в детском саду были завершены, и я пошел в первый класс в незабвенном 1988 году. Так получилось, что я родился в конце года, в ноябре, и начал свое 10-летние путешествие (по существу, тюремный срок) с 6 лет, будучи самым мелким в классе, беззубым и самым слабым.
Мои родители провели большую подготовительную работу со мной, мама сказала, чтобы я непременно сел за первую парту, полвечера мы обсуждали, как нам лучше всего этого добиться. Сказать, что я переживал – ничего не сказать, я полночи не спал, рисуя себе картины, как меня затопчет толпа и все 10 лет я просижу «на камчатке» без права приближения к знаниям.
Утром, облаченный в школьную форму, с большим букетом цветов и ранцем за плечами, я с родителями выдвинулся к школе. Папа бегал вокруг с фотоаппаратом, чтобы запечатлеть этот трогательный момент, мама с полными глазами слез, едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, смотрела на все происходящее чуть поодаль, как я стою среди своих новых одноклассников под табличкой 1 класс «В». Мое и мамино напряжение, да и, собственно, неизвестность сказались самым негативным образом: я в итоге разрыдался горючими слезами. Моя первая учительница, Шамраева Любовь Ивановна, подошла ко мне, спросила в чем дело, я ответил, что очень хочу за первую парту, но боюсь, что мне туда не попасть с этой толпой рослых бизонов. Она меня приобняла и сообщила, что все будет хорошо, и она лично проконтролирует, чтобы я сел именно за первую парту. Так в итоге и получилось!
Любовь Ивановна взяла нас в первый класс, находясь в предпенсионном возрасте, ей было 47, с целью довести нас и уйти на заслуженный отдых. Стоит отметить, что у нее были хорошие навыки работы с детьми, в целом она была по отношению к нам добра и желала научить нас чему-то положительному, но бывало, что ее срывало с катушек. Лично ко мне у нее отношение было вполне себе нормальное, но сложные дети, которые не хотели спокойно сидеть, вникать и слушать, получали от нее по полной. Однажды мой одноклассник Мишка никак не унимался, смеялся невпопад и мешал вести урок. Любовь Ивановна ему сделала одно замечание, второе, третье – ноль реакции, после чего она приблизилась в нему и стала его трясти как грушу, сомкнув зубы и крича остервенело «Ась! Ась! Ась!». Что такое «Ась» я не знал, но было страшно, тем более что все происходило в 2 метрах от меня, так как Мишку тоже посадили за первую парту, но как буйного. Воцарилась гробовая тишина в классе, и Любовь Ивановна продолжила урок.
Отчетливость воспоминаний для