Улыбка зверя. Таежная повесть. Вячеслав Воейков
живут, жизни радуются, а ты вечно в запое. За столько лет так чужаком для них и остался. И я теперь понимаю почему.
– Ну, извини, так получилось, – донеслось до него пьяное бормотание. – Пойдем им морды набьем, что ли…
За окном шумел ветер, ветви деревьев раскачивались и скрипели. Было десять часов вечера. В дверь кто-то поскребся.
– А…, наверное, это твой маленький Шкет, – глянув на дверь, буркнул Игорь.
Улыбнувшись, Борис пошел открывать. В комнату, неся с собой клубы холода, вкатился пушистый щенок. Длинная шерсть его была покрыта замерзшими льдинками, он жалобно скулил и трясся. Все это время Борис заботился о щенке Игоря, следя за тем, чтобы тот не убегал со двора. В поселке выживают только рабочие лайки, ничейных собак загрызают.
– Ну вот, Шкет, – ласково потрепал он его рукой, – взял бы я тебя с собой в тайгу, да больно ты маленький.
– На кой хрен ты его запустил, – недовольно проворчал Игорь. Протерев пальцами глаза, он взглянул на щенка и добавил: – Эта чума сейчас согреется и нагадит.
Не обращая внимания на его недовольство, Борис подошел к зашарпанному холодильнику и вынул из него двухлитровую банку молока. Он купил ее еще днем у соседа. Налив в пластмассовую миску, ткнул щенка в молоко мордочкой.
Тот, тяжело вздыхая и урча от наслаждения, стал жадно лакать. Присев возле пушистого комочка на корточки, Борис заметил, что Игорь искоса наблюдает за его действиями. Погладив щенка, он поднялся и расстроенно сказал:
– Знаешь, я правда не могу понять, зачем сюда прилетел. Вроде ехал к другу… Хотел увидеться, поговорить. Сходить на лыжах, хотя бы день пожить в настоящей тайге, поохотиться. А что получается…
Борис подошел к покосившейся прожорливой печурке, из всех щелей которой тянулся дымок, открыл дверцу и подбросил еще поленьев. Затем вернул дверцу на место и закрыл щеколду.
– А получается, – продолжил он с раздражением, —ерунда какая-то. Ты не просыхаешь… И, похоже, всегда так живешь. Ты сам для себя хоть что-то сделай…
Гномик вновь уставился на Бориса затуманенным взглядом и процедил:
– Вот тебе сейчас со мной плохо… ты меня ругаешь, а сам-то в людях ни хрена не разбираешься… А я с ними здесь живу… Я их насквозь вижу…
– Игорь, да очнись наконец! Мне просто хочется, чтобы ты был в своем уме, – выпалил Борис, со злостью глядя на товарища.
Но перед ним сидел совсем не тот Игорь, которого он знал с детства. За прошедшие десять лет, что они не виделись, друг стал каким-то чужим. Видавший виды толстый лоснящийся от грязи свитер висел на нем мешком. Когда-то приятное лицо изменилось до неузнаваемости. Похоже, запой длился постоянно. Десять лет назад Игорь уехал из города «за туманом и за запахом тайги». Сначала писал восторженные письма о своих планах и намерениях, потом их поток почти иссяк. И вот несколько последних писем с просьбой срочно приехать заставили Бориса собраться и прилететь к другу.
Борис