ТАИНСТВЕННЫЙ ТУННЕЛЬ. Книга НЕ основана на реальных событиях. Книга основана на НЕреальных событиях. Любые совпадения и факты являются плодом воображения автора и НЕ являются утечкой данных российских или иностранных спецслужб. Лексей Лексеев
покажу наш город, – радостно обратилась Настя к своим зарубежным гостям – англичанину Чарли, жгучей, как перчик чили, итальянке Сюзанне и француженке Авроре. Последняя не отличалась, в сравнении со своей спутницей, особой красотой лица и тела, но обладала знаменитым французским шармом, умаляющим любую выдающуюся привлекательность и вызывающим неподдельный интерес мужчин. Все они (туристы), на ее счастье, прекрасно знали русский.
Гости в восторге от города. Питер поражает малоэтажностью, впечатление – как будто идешь не по улице, а по эстакаде на уровне третьего этажа. Дома плечом к плечу. Город придавили, прижали чем-то к земле, и врос он в нее: гнет неба.
– Вывески на трёх языках. Теперь ещё и на китайском языке как дань неизбежности. Похоже, что скоро китайский станет для каждого вторым родным языком. Не очень люблю китайцев. Они делают «пи-пи» и «ка-ка» в наших дворцах, – расстроено промолвила Настя.
– Да, и еще, знаете, как они едят? А вон, посмотрите!
Недалеко от них сидел китаец. Взял белый хлеб, сверху выдавил клубничный джем из пакетика, потом репчатый лук, который ему любезно подал официант, густо помазал красной икрой и этот чудо-бутерброд откусил. За столиком – мальчик и девочка. Она ест картошку, старательно окуная в мороженое. Он, дабы не отстать от подруги, льет кетчуп в пепси-колу.
– Вуаля! Феерия вкуса или дерзкий вызов богине Кулинарии, разберешь вряд ли. А когда мы чего не понимаем, это, как минимум, раздражает. Ну, и за что их можно любить?
– А какая смертность в вашей стране? – интересуется Сюзанна.
– Такая же, как и везде. Один смертный случай на человека.
– А метро здесь интересное у вас, вовсе не как в Москве, – удивленно сказала Аврора, – от турникетов и переходов до самих станций они выглядят как длинные коридоры с множеством лифтов. Приходит поезд, и все «лифты» открываются вместе с его дверями, пропуская людей.
Реки. Мосты. Очень много. Проходные дворы, арки – Петербург Достоевского. Грязь, обшарпанность, запахи. Коты. Арбузы в круглых клетках. Машин почти нет, людей – еще меньше.
– Говорят, в Питере очень большой процент разводов среди семейных пар, – поинтересовалась Аврора.
– А что вы хотели, у нас даже мосты разводятся.
Исаакиевский собор не похож ни на одно свое изображение: на всех иллюстрациях он низкий, приземистый – «чернильница», сам величественный.
– Дворцовая площадь – безупречное великолепие. Нельзя ничего прибавить или убрать, как грань у бриллианта: светопреломление нарушится, и совершенство погибнет, – подвела итог беседы Настя. Она гордилась городом на Неве, но считала, что жители его немного не дотягивают до великолепия северной столицы. Есть к чему стремиться! Со своей стороны, эта юная леди старалась соответствовать городу на Неве, искренне полагая, что каждый населенный пункт, пусть это мегаполис или небольшой поселок, делают исключительно люди, живущие там. И, наверное, она абсолютно