Королева в раковине. Ципора Кохави-Рейни
говяжий гуляш с гарниром из кисло-сладкой красной капусты и свинина.
Какие там правила! Дед восстает против кулинарной идеологии берлинского дома. "Артур, за твоим столом больше церемоний и разговоров, чем вкусной еды!", – карие глаза деда подмигнули внукам и окинули хмурым взглядом стол. Зрелище это и тревожило и смешило деда. "В здоровом теле – здоровый дух", – рассуждает Артур. Дед иронизирует по поводу морали сына, сходной с религиозным ханжеством его матери, да покоится она с миром.
Артур относится к отцу почтительно и поэтому при нем ослабляет категоричность своих принципов и поучений. Но дед переводит укоризненный взгляд своих пронзительных добрых глаз с обделенных жизнью внуков на сверкающую посуду. Он фыркает по поводу серебряных подносов, сверкающих кубков из хрусталя, выстроенных четким строем, как на воинском смотре. Надо же, все – как в благородном семействе: подносы, тарелки, кувшины произведены фарфоровыми предприятиями Розенталя или из майсенского фарфора, с фабрики самого бывшего германского кайзера. Вся посуда только высшего сорта, и у каждого члена семьи – свой набор именной серебряной посуды. И у каждого – салфетка из дамасского полотна, вправленная в блестящее серебряное кольцо.
Дед смеется и возмущается. В этом благородном доме мебель, отделана краснодеревщиками, персидские ковры, картины Рембрандта и Дюрера висят на стенах из дуба, рядом с подлинниками других известных художников. А детям аристократа-сына подают скудные блюда! Этого не может быть и не будет. Нагруженный свежими продуктами, приезжает дед из своей усадьбы, надеясь разнообразить меню любимых внуков. Он балует их посещением знаменитых ресторанов, а на десерт водит в двухэтажное кафе "Кранцлер". Официант прикатывает двухэтажную тележку со сладостями и пирожными с кремом. В отсутствие Артура внуки наслаждаются от души. С видимым удовольствием дед восстает против чрезмерного консерватизма и вычурных манер и втягивает в эту вольность внуков. Курение не приличествует благородным девушкам? Дед шарит по карманам и, подмигнув, соблазняет Лотшин: "Бери сигарету, красавица, но не рассказывай об этом отцу". Принцесса пускает дым на открытом балконе ванной комнаты, и дед раздувается от удовольствия, что раскрывает внукам сладость "грехов", только чтобы не выросли сухарями, как их покойная бабушка.
Насыщенная интеллектуальная атмосфера за обедом буквально душит Бертель. Вот разгорается диспут о том, насколько полезно есть медленно. Девочка волнуется, она гордится знающим отцом, но не знает, кто прав, а кто ошибается: отец или Гейнц, или один из гостей. Бертель старается держать свои мысли при себе, чтобы с языка случайно не сорвалось нечто, противное правилам приличия. Только дед оставляет за собой право на собственное мнение, ибо, как он считает, аскетизм и слишком большая строгость приносят лишь вред. Дед не переносит чрезмерную серьезность или печаль, особенно если это касается маленькой девочки. Потому нарушает правила поведения за обеденным столом и спрашивает