Зэка укроет тайга. Евгений Сухов
нас случайно сфотографировал. Обычно такие вещи не приветствуются. Это ведь снимок для внутреннего пользования. Прежде чем фотографию опубликовать, она должна пройти цензуру, а вдруг ты президента в невыгодном свете можешь выставить? Скажем, он зевает в этот момент или почесывается… Так вот, за все это время, что я здесь работаю, это едва ли не единственная фотография с президентом. У многих и того нет, как будто бы не служили в ФСО. Не может быть и речи, чтобы попасть к президенту, скажем, на прием! А вот ты, вообще неизвестно, кто такой и откуда свалился, удостоился вдруг чести быть принятым главой государства. Да еще как! Чтобы привезти тебя в резиденцию, было задействовано множество людей! Подключили военную авиацию. Я уж не говорю о том, что мне пришлось лично за тобой ехать за тысячи километров. На моей памяти не было такого, и не знаю, будет ли вообще… А теперь, когда ты уже здесь, ты вдруг заявляешь, что не пойдешь. Так тебя отвезти обратно? – Антон Кубасов угрюмо молчал, переваривая услышанное. – Сам пойми, силком тебя сюда никто не тащил. В таком случае от тебя вообще нет никакой пользы! Если хочешь, я отдам приказ отвезти тебя обратно, правда, за это с меня снимут погоны, но это уже другая сторона дела… – Немного помолчав, Виталий добавил: – А может, оно даже и к лучшему будет. Устал я, брат! Да и по жизни надо как – то определяться… Люди, с которыми я когда – то начинал, уже давно в большие начальники выбились. Миллионами ворочают, а я продолжаю охранять, причем без всяких надежд на какие – то серьезные перспективы. Ну, так что ты скажешь, Антон, решайся!
– Хорошо, – негромко произнес Кубасов, – я тебя понял. Выходим.
– Ты уверен в себе?
– Да… Как никогда. У меня действительно есть что ему сказать.
– Вот и славно, – с заметным облегчением сказал Виталий и распахнул дверцу машины: – Желаю тебе удачи и… характера. Честно говоря, я даже сам не знаю, что бы делал на твоем месте.
Он вылез из салона, следом за ним вышел и Антон. Как два закадычных приятеля, плечом к плечу, они подошли к двери резиденции. Виталий пропустил вперед слегка замешкавшегося Антона и показал на один из коридоров:
– Нам сюда.
Прошли в большую приемную, там стояли телевизор и бильярдный стол. Вот только ни играть, ни смотреть не было желания. Виталий показал взглядом на высокую дверь из мореного дуба, на которой висела металлическая ярко – желтая табличка, где крупными буквами было написано: «ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ».
– Дальше ты уже сам. Больше я тебе ничем помочь не смогу. – И, посмотрев на Головлева, стоявшего с тоненькой папкой под мышкой, поинтересовался: – Можно заходить?
– Сейчас узнаю, – ответил помощник и скрылся за тяжелой дверью. Пробыл он там недолго. Вышел минуты через две, пребывая в хорошем расположении духа, и произнес: – Все, заходите!
Антон Кубасов потянул на себя громоздкую дверь, открывшуюся невероятно легко. Толкнул другую, столь же внушительную, и оказался в просторном кабинете. Ему навстречу с противоположной стороны кабинета, где находился большой темно – коричневый стол со стульями,