Светлые аллеи (сборник). Владимир Ладченко
тонкого ценителя толстых жоп любуешься последней, она уже прошла, оставив тебя с мечтой. То есть ни с чем.
«Сегодня же кого-нибудь изнасилую,» – твёрдо решил я. И вечером, когда жара стала не так пристальна, я, тоскуя по этим мягким животам, снял с карточки последнюю деньгу и по компасу, который был в штанах, пошёл за проституткой. Но, увы, моей звезды как обычно не было на небосклоне. Все весёлые девчонки оказались в разъездах. Поздно я появился. В машине сидела только одна, похожая на переболевшую менингитом слониху, да ещё ко всему хорошо беременная. Так сказать экзотика на любителя. Она гнусно улыбалась сложной постменингитной улыбкой и курила вонючую самокрутку. Само собой в дупелину пьяная. Может быть где-то в глухих и диких деревнях Нечерноземья она бы и имела благодаря мясистой внешности какой-то сомнительный успех, но только не здесь.
«Чёрт знает что! – страстно и уныло подумал я – и вот это у нас называется сервис. Да я её даже в голодный год за ведро пельменей не соглашусь.» Боже, как я был самонадеян!
Стараясь поскорее забыть единодушное остроумие циничных таксистов, я с опущенной гривой поплёлся домой. От расстройства пошёл на предыдущую квартиру, совершенно забыв, что уже снимаю новую.
Дойдя до 7-го этажа, пришлось разворачиваться и идти в противоположный конец города. Но торопиться мне уже было некуда. Я, экономя каждый шаг, шёл в сумерках по медленно остывающим, как сваренная картошка в мундире, улицам и размышлял бог весть о чём. Хихикали звёзды, искал себе местечко отдохнуть ветер, с театральным надрывом светила толстомордая луна, а я стоял и пил прохладное, как лоб покойника, пиво и выпил две кружки. Пиво-то я в принципе терпеть не могу, а пил его из чувства садомазохизма. Типа, пусть мне будет хуже. Но мне стало почему-то лучше и, слегка воскреснув, я продолжил свой путь.
А на квартире у нас еще не спали. На затараканенной и замусоренной кухне сидели, склоняясь, как над шахматной доской, над бутылкой коньяка мой сожитель Андрей и – о Иисус! – та самая беременная и больная кретинизмом проститутка. Это было настолько невероятно, что я испугался. И когда мой сожитель успел? Чертовщина и булгаковщина какая-то.
Красиво драпируясь в свои семейные трусы, Андрей уже весело засыпал. Проститутка была голой, как сабля. Чудовищные жопные мышцы могли свести с ума любого впечатлительного человека. Как два повешенных за государственную измену декабриста, безвольно висели её натруженные и понурые груди. Туго натянутый живот был липким от лимонадов, слюней и спермы. Делать нечего. Вздыхая, как нищий, я обнял её за могучие плечи и, помогая переставлять чугунного литья ноги, повёл в спальню. Знать судьба. Всю ночь я, как воробей на баобабе, прыгал на ней и изгалялся. Периодически просыпался Андрей и, пугая стариков-соседей, задушевно пел на луну свои грозные вурдалачьи песни без слов. Впрочем, мелодия в них тоже отсутствовала.
Всё было как всегда, но к утру Моте(проститутку звали Матильдой) что-то стало плохо. Когда бутылку самопального коньяка мешаешь с литром палёной водки, это бывает. Я вызвал «скорую» и одел на неё ажурную проф-одежду. Причесал,