Изумрудная скрижаль. Александр Руж
Максимов правой рукой уцепил предназначенное ему орудие (это оказалось не так просто сделать, так как игла была чрезвычайно тонкой), но тотчас ощутил боль в левом запястье. Это граф неуловимым движением схватил свою иглу и нанес точный удар.
– Черт! – пробормотал Максимов, уставясь на каплю крови, выступившую из прокола. – Как вам это удалось? Да еще в перчатках…
– Я вас убедил? – Граф аккуратно уложил иглы обратно в коробочку, захлопнул крышку и вынул из кармана увесистый хронометр, судя по маркировке, изготовленный в Женеве. – А теперь у нас есть примерно полчаса на то, чтобы поговорить.
– Почему полчаса?
– Потому, дорогой вы мой, что эти иглы обработаны составом, выделенным мною из семян рвотного ореха. Это такое тропическое дерево, оно растет в Южной Азии… Чрезвычайно токсично.
Вы меня отравили? – спросил Максимов.
Еще несколько дней назад он бы вцепился этому демону в глотку, припечатал белой физиономией об стол… словом, проявил бы вполне естественные в данном случае эмоции, но сейчас, зная, что отрада всей его жизни – его любимая Нелли – уже практически потеряна, он обрадовался перспективе умереть от чужой руки. Никакого греха, еще и в мученики запишут.
– Да, я вас отравил, – признался коварный граф без тени раскаяния. – И если вам есть что рассказать перед смертью – расскажите.
Меньше всего Максимову хотелось откровенничать перед таким вот исповедником, но выбора не было.
– Хорошо, – произнес он. – Вы меня перехитрили, но это не имеет значения. Хотите напоследок послушать мою печальную историю – слушайте…
Анита металась на продавленной, мокрой от пота подушке. Лоб горел, из полуоткрытого рта с обметанными лихорадкой сухими губами вырывались неразборчивые звуки. Сердобольная Вероника пускала слезу и поминутно меняла влажные тряпки на голове своей госпожи.
– Что ж это такое, Анна Сергевна! – причитала она. – Всегда здоровенькие были, а тут… Бедный Лексей Петрович!
Вдруг Анита, будто вытолкнутая кем-то из липкого морочного забытья, вскинулась, приподнялась на кровати, открыла глаза и обвела комнату воспаленным взором.
– Где он? – прошептала она почти без голоса. – Где Алекс?
– Они туточки! – подскочила Вероника, обрадованная тем, что барыня пришла в себя. – Внизу… Я сейчас кликну!
Она ринулась к двери, но та распахнулась ей навстречу, и в комнату вошел Алекс. За ним на длинных, как у аиста, ногах вышагивал некто незнакомый. Анита едва ли успела как следует разглядеть вошедших – глаза ее закатились, она упала на постель и вновь погрузилась в забытье. Вероника замерла возле кровати. Она смотрела не на барыню и не на барина, а на страшного человека, которого тот привел с собой. Граф был похож на мумию, закутанную в черный саван.
– Вот она, – тихо сказал Максимов, указывая на Аниту. И добавил еще тише, чтобы не расслышала служанка: – Если вы отбираете мою жизнь, то, быть может, взамен спасете другую?
– Чтобы не нарушать равновесия? –