Снег в Техасе. Павел Долохов
свою, написанную очень ясным, но лишенным блеска языком книжку. Ни образов, ни свежих мыслей не было. Писать ему больше не хотелось. Григорий бросил гимназию. Отцу сказал, что будет заниматься дома, сдаст экзамены экстерном.
Они часто принимали гостей, стали завсегдатаями литературных и художественных салонов. Григорий стал замечать, что у них стал чаще других бывать Исидор Гольц, владелец художественной галереи на Кузнецком Мосту, пожилой польский еврей. Он курил дорогие сигары и говорил по-русски с нарочитым акцентом.
Однажды весной Ольга исчезла. На письменном столе лежала записка:
«Выезжаю срочно на художественный салон в Берлин. Вернусь через неделю.
Люблю. Целую».
Когда Ольга вернулась, от ее вещей долго пахло сигарами.
Когда началась война, Григорий записался санитаром в армию. Колесил на санитарном поезде по полям Польши и Белоруссии. Научился накладывать жгуты и повязки на раны. Пил спирт. Тогда же у него случился первый продолжительный роман. Его любовница – санитарка Вера Котельникова, как, впрочем, и все последующие, – была похожа на Ольгу: голубоглазая блондинка, правда, повыше ростом и без всяких поэтических амбиций. Товарищи по поезду выделили им отдельное купе. Вера стирала Григорию белье и приносила деликатесы из вагона главврача.
В Москву он вернулся в марте 1917-го. Москва была запружена солдатами – они бесцельно слонялись по городу и лузгали семечки. Он молча постоял несколько минут перед их домом на Сивцевом Вражке. Наконец позвонил. Открыла Ольга. Сперва бросилась к нему, потом замерла.
– Сбрось все это здесь, на лестнице. Шинель, мундир – все. И скорее в ванную. От тебя пахнет войной…
Это было последнее лето, которое они провели вместе в России. Ольга уже была известной поэтессой, у нее вышли три книжки. Она устраивала поэтические вечера – на эти вечера неизменно надевала длинное бабушкино платье и брала старинный черный веер. Григорий держался скромно, его почти не замечали. Они на неделю выбрались из Москвы и уехали на Оку, в Тарусу – там у Ольгиного отца был дом. Лето стояло жаркое. Они целыми днями бродили по некошеным лугам, а вечерами сидели на веранде, пили липовый чай и смотрели, как необычно красное солнце медленно уходит за синий лес. Было удивительно тихо. Казалось, они были одни на целом свете.
В сентябре Ольга сказала Григорию:
– У нас будет бэби. Зимой.
Григорий замычал и побежал открывать шампанское.
– Я буду рядом с тобой.
Но когда родился Вадим, Григорий был далеко.
В сентябре Григорий вернулся на военную службу. Он получил звание прапорщика и был прикомандирован к Михайловскому артиллерийскому училищу, что стоит покоем в переулке у Покровских ворот. Двадцать пятого октября он был в увольнении, дома, и узнал о перевороте из утренних газет. Он наскоро оделся, выскочил на улицу и поймал извозчика. Училище гудело.
Кадеты и младшие офицеры сгрудились в актовом зале.
– Где оружие? Где командиры?
Григорий обратил внимание на насупленные лица солдат,