Повести о Ломоносове (сборник). Сергей Андреев-Кривич

Повести о Ломоносове (сборник) - Сергей Андреев-Кривич


Скачать книгу
дед, здесь не бывал, давненько… – сказал Шубный. – Михайло уж когда раскол оставил.

      Дед недоуменно поглядел на Михайлу. Потом раскрыл мешок, чтобы положить туда щепу.

      – Э-хе-хе-хе! Стало быть, Михайло, ты вроде той маха́вки*, что по ветру то туда, то сюда поворачивается? Выгоды, что ль, больше у никониан? Это ты тогда рассудил правильно. У нас-то, кто древлего благочестия держится, кроме страдания, ничего…

      – Страдание вели́ко правдой…

      Дед посмотрел на щепу. Что это – не кровь ли святого страдальца выступила на ней? Вот и лйца Михайлы и Шубного поплыли в сторону в красном тумане, расплываются… Будто смеются Михайло и Шубный… Смеются?

      Ни тот ни другой не смеялись.

      Страшный крик вырвался из груди деда.

      – А-а-а! Кощунствуешь? Нет правды в древлем благочестии?

      Дед высоко занес посох и изо всей силы опустил его на Михайлу. Но Шубный успел схватить старика за руку, удар не пришелся в голову, и палка, лишь скользнув по руке, с силой ударилась о землю и отлетела в сторону. Михайло стоял бледный, но спокойный, не двинувшись с места.

      Рубаха Шубного распахнулась, и из-под нее выбился нательный крест.

      Сумасшедшими глазами дед смотрел на серебряный крест – четырехконечный, никонианский!

      – Крыж! Крыж! Латинский!

      Ведь святой крест только об осьми концах! А это – крыж! Так называют крест поляки – католики! Этот четвероконечный крест чтут и никониане, ругающиеся над истинной верой!

      – Никонианы! На лбу кле́йма! Огненные! Вот! Вот! Горят!

      Дед отшатнулся. На лице его изобразился ужас, он весь затрясся.

      – Меченые! Меченые!

      Несколько мгновений все трое стояли неподвижно. Наконец дед рванулся вперед, к Шубному, чтобы сорвать с его груди четырехконечный латинский крест, сорвать и истоптать ногами, вколотить в дорожную пыль! Но нога его попала в глубокую колею, он покачнулся, не устоял и со всего размаха упал на землю. Михайло бросился поднимать деда, но тот лежал не двигаясь, закрыв голову руками.

      Шубный тихо тронул Михайлу за плечо:

      – Пойдем…

      Как Михайло ушел в раскол?

      И на Курострове, и в Холмогорах было много старообрядцев – и явных, и тайных. В 1664 году, направляясь в далекую ссылку, более трех месяцев прожил в Холмогорах сам глава раскола, неистовый протопоп Аввакум.

      По всему Северу шла яростная пря[14] о старой и новой вере*.

      В зимний день Михайло возвращался из Холмогор. По верхней куростровской дороге он подъезжал к своей деревне. В Екатерининской церкви только что отошла обедня, и под колокольный звон прихожане выходили за церковную ограду.

      Лошадь бежала рысью. Крепко упершись ногами в устланное соломой дно саней, Михайло во весь рост стоял в розвальнях*.

      Собравшуюся у ворот толпу он увидел издали.

      Толпа обступила что-то возбужденно говорившего старика. Михайло узнал деда Егора. Тот «обличал»… «Никониане» улыбались, раздавался смех, деда стали теснить к ограде, понемногу поталкивать. Но смеялись далеко


Скачать книгу

<p>14</p>

П р я – спор.