Август. Ольга Черепанова
того огромный ком грязи, которым был пропитан каждый кирпич в стене, каждый куст в пустынном дворе, каждый волос на теле проживающих на этой проклятой территории.
Но нет. Ошибки не могло быть. Крик повторился. Снова и снова. Невозможно было разобрать слов, но было очевидно, что это ребенок, и что он находится снаружи, за ограждением. Что это?
Перевалов встал у окна, которое выходило во двор. В этом окне, в отличие от окна внутреннего, помимо стекол, были еще решетки и слой наружней колючей проволоки, поддерживающие деревянную раму плотными ржавыми рядами. Предназначение каморки изменилось, но решетки оставили. У Перевалова промелькнул вопрос: зачем? Внутренний доступ к логову убийц и маньяков был закрыт, тогда для кого же они предназначались? Свобода здесь была недоступна для всех. Наружная безопасность тюрьмы, одна из лучших в стране, не оставляла ни единого шанса на побег даже в случае выхода из здания. Самые опасные заключенные перемещались из участка в участок без кандалов – бежать им все равно некуда. Пятиступенчатая система охраны, круглосуточное видеонаблюдение, датчики отслеживания, реагирующие на любое изменение, и новейшая разработка системы распознавания лиц, ответственных за выход с территории. И это все помимо стандартных шестиметровых стен, часовых по всему периметру на вышках и бьющей током проволоки. Служили ли эти решетки защитой от попыток сбежать наружу, во внешний мир, самих смотрителей? Являлись ли моральным препятствием для бесцельного созерцания ими этого самого мира?
Это было больше похоже на правду.
Иногда, в особенно тяжелые периоды, Перевалову хотелось все бросить и уйти туда, наружу, где нет тягучего смрада людских ошибок. А есть что-то другое. Возможно то, что в мире нормальных людей именуется добром и справедливостью. Перевалов усмехнулся собственной мысли. Где это добро? Куда ему идти? Есть ли оно вообще? Или он просто не умел его разглядеть? Поэтому и решетки ему были не нужны, он добровольно заточил себя здесь. Навсегда. Может быть, до пенсии, которая при их службе случается раньше обычного. Если он до нее доживет. Если повезет. Или не повезет. Кто знает?
Но все же, что там случилось? Оранжевое солнце слепило глаза, отражаясь в стеклах, и понадобилось несколько секунд, чтобы сосредоточить взгляд на происходящем. А там действительно что-то происходило.
Арестанты толпились в проходе между промышленной и жилой зонами. Это был один из самых узких участков периметра, хорошо просматриваемый со стороны всех вышек. Таких проходов было два на территории тюрьмы, и второй из них вел к госпиталю. Доступ к периметру в таких проходах вел через тщательно охраняемые с обеих сторон ворота. Высота железобетонного защитного ограждения здесь была немного ниже положенных шести метров, отчего создавалась иллюзия относительной открытости и доступа к внешнему миру без фактической возможности такового. Обычно идущая четким строем, сейчас колонна замедлила свой ход. Конвоиры возвращали порядок в ряды шествующих, однако делали это не слишком рьяно, и заключенные, не получая сильного сопротивления,