Лесные тайнички (сборник). Николай Сладков
Он нахохлился и спрятал клюв в перья. Белые перышки на крыле покраснели от крови. Выживет ли?
Назавтра, шагая по просеке, я ещё издали навострил ухо. И слышу: стучит!
На радостях я так грохнул сапогом в сушину, что она качнулась.
В окошке под грибком показалась знакомая носатая головка в красной тюбетейке. Работяга весь был в древесной трухе. Он сердито покосился на меня одним глазом, качнул носом – будто чихнул. Видно, труха в ноздри набилась.
– Будь здоров! – крикнул я дятлу.
Дятел нырнул в дупло и застучал опять. Ему было не до шуток. Он спешил закончить своё гнездо.
Будет у меня летом целая семья помощников.
НОВЫЙ ГОЛОСОК
Три яичка лежали в гнезде чайки: два неподвижно, а третье шевелилось. Третьему не терпелось, оно даже посвистывало! Будь его воля, оно бы так и выскочило из гнезда и, как колобок, покатилось бы по бережку!
Возилось яичко, возилось и стало тихонько похрустывать. Выкрошилась на тупом конце дырочка. И в дырочку, как в оконце, высунулся птичий нос.
Птичий нос – это и рот. Рот открылся от удивления. Ещё бы: стало вдруг в яйце светло и свежо. Глухие доселе звуки зазвучали властно и громко. Незнакомый мир ворвался в уютное и скрытое жилище птенца. И чайчонок на миг оробел: может, не стоит совать свой нос в этот неведомый мир?
Но солнце грело ласково, глаза привыкли к яркому свету. Качались зелёные травинки, плескали ленивые волны.
Чайчонок упёрся лапками в пол, а головой в потолок, нажал, и скорлупа расселась. Чайчонок так испугался, что громко, во всё горло крикнул: «Мама!»
Так в нашем мире одной чайкой стало больше. В хоре голосов, голосищ и голосишек зазвучал новый голосок. Был он робок и тих, как писк комара. Но он звучал, и его слышали все.
Чайчонок встал на дрожащие ножки, поёрзал шерстинками крыльев и смело шагнул вперёд: вода так вода!
Минует ли он грозных щук и выдр? Или путь его оборвётся на клыках первой же хитрой лисы?
Крылья матери-чайки распластались над ним, как руки, готовые прикрыть от невзгод.
Покатил в жизнь пушистенький колобок.
ВОРОБЬИШКИНА ВЕСНА
Весной в лесах и полях поют мастера песен: соловьи, жаворонки. Люди слушают их затаив дыхание. Я много знаю птичьих песен. Услышу – и сразу скажу, кто поёт. А нынче вот не угадал.
Проснулся я рано-рано. Вдруг слышу: за окном, за занавеской, птичка какая-то завозилась в кустах. Потом голосок, но такой приятный, будто две хрусталинки ударились друг о друга. А потом просто по-воробьиному: «Чив! Чив!»
Диво!
Хрусталинкой – воробьём, воробьём – хрусталинкой. Да всё горячей, всё быстрей, всё звонче!
Перебирал я в памяти все птичьи песни – нет, не слыхал такой никогда.
А птичка-невидимка не унимается: хрусталинкой – воробьём, воробьём – хрусталинкой!
Тут уж и под тёплым одеялом не улежишь! Вскочил я, отдёрнул занавеску и вижу: сидит на кусте обыкновенный воробей! Старый знакомый! Чив – Щипаный Затылок. Он всю зиму летал