Солнце мертвых (сборник). Иван Шмелев
и в бутылку посадил.
– Для чего это вам? – спрашиваю.
– А это я сюрприз хочу для праздника…
Очень стал странный, и я подумал, не тронулось ли у него тут. А раз ночью, слышу, беспокойство у него в комнате. А это он с музыкантом рассуждает, и очень настойчиво:
– Одевайся, одевайся! Едем! Там электричество и котлеты… Супом тебя будут кормить…
А скрипач его молит:
– Что вы меня дергаете, Поликарп Сидорыч? Оставьте меня в покое!..
– Нет, нет! Дай мне дело совершить! Я докторам речь скажу… Нельзя тебе здесь, здесь температура высокая и от окон дует…
А у нас действительно высокая была температура: плюнешь – и примерзает.
Пристал и пристал к нему. И тот уж всячески отговариваться стал:
– У меня и калош нет, простужусь…
– Подарю тебе калоши!
– Да они мне велики… Я и здесь не умру…
– Умрешь обязательно! – молит Христом Богом, прямо смех. – А там вином тебя отпоят…
Тогда уж скрипач его зацепил.
– Вы хотите меня прогнать, боитесь, что за угол не заплачу! Так я опять скоро буду на работу ходить…
Тут произошло молчание.
– В таком случае вам нельзя в больницу. Я этого не подумал…
А это в нем уж начиналось проявление.
Возвращаюсь я поутру с дела, Черепахин не спит. Отпер мне в одежде и говорит по секрету с дрожью, а сам все за голову себя:
– С Натальей Яковлевной произошло… Плакала сегодня ночью, в три часа. Я не могу смотреть… Одна ездит ночью…
Думаю, может, это ему представляется. А он вполне рассуждает:
– Потому мамаши у них нет, а мужчинам может не показаться. Ежели кто их обидел! – даже зубами заскрипел. – Что-то у них внутри есть…
Прошел я к Наташе – спит. Поставил самовар, сходил в булочную, а уж восемь часов, и, слышу, Наташа проснулась. Прошел к ней и спрашиваю, почему так поздно воротилась, дворник мне сказал.
А она мне гордо:
– Кажется, не маленькая! Сама зарабатываю и не даю отчета…
Волосы чесала, так и рвет гребенкой, даже трещат. Стал я ей выговаривать, а она шварк гребенку – и на меня:
– Ну что вы на меня уставились? Когда только кончится проклятая жизнь!
– Да что с тобой? И Черепахин слышал, как ты ночью плакала…
– Ну и плакала! Хотела вот и плакала! И отвяжитесь вы от меня с вашим Черепахиным!..
И кофточки швыряет, и по комнатам мечется…
– Спасибо, – говорю, – тебе…
Села чай пить, пощипала белый хлеб и на службу. Так ничего и не добился.
Недели две прошло. Раза три ночью возвращалась. Начнешь говорить, один ответ – не маленькая, у подруги в гостях была. И то на нее хмара нападет, сидит – дуется, то на мандолине бренчит. Опять завела. Не пойму и не пойму. И вот раз вечером прибегла из магазина и одеваться. Перчатки лайковые по сих пор надела…
– Куда собралась?
– В театр. Не могу я в театр?
Поехала. В четвертом часу ночи – звонок.
– Что