Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни. Дипак Чопра
годы то усиливалась, то спадала – словно тумблер, который включали и выключали тысячи раз. То же самое произошло и с нами, только речь идет об общем наборе культурных генов. Как вы увидите, биографии у нас сложились совершенно по-разному. Дипак сыграл огромную роль в том, чтобы познакомить Запад с индийскими духовными учениями и аюрведической медицинской традицией. Санджив двинулся путем западной медицины и стал преподавателем Гарвардской медицинской школы. Откровенно говоря, временами мы диву даемся, как вообще умудряемся понимать друг друга – ведь мы живем в разных мирах. Вот в чем прелесть и боль подобной близости.
Сегодня люди двойной судьбы встречаются особенно часто. По последним данным Бюро переписи населения США, у 20 % американцев хотя бы кто-то из родителей появился на свет за рубежом. Сама текстура населения Америки стала иной – и вызывает смешанные чувства у обеих сторон. Вот почему братья Чопра решили, что имеет смысл писать двойные мемуары. Двойственность сопутствует нам вот уже сорок лет – и влечет за собой приобретения и утраты, недоразумения и ясность. Как всякие нормальные люди, мы тоже представляем себе, какой могла бы быть наша непрожитая жизнь. Но и та, которую мы прожили, кажется нам символической. Братские узы – понятие универсальное. Формируется личность, потом две личности находят орбиту, чтобы вращаться друг вокруг друга, потом общество вплетает их в коллективную ткань, которая меняется с каждым днем, с каждым часом. Мы хотели поделиться жизненным опытом с каждым из тех, кто выстраивает собственную личность в столь же запутанных и зачастую загадочных обстоятельствах.
Дипак Чопра,
Санджив Чопра
1. Священная река
Дипак
«Здесь. Сейчас. Давай!»
Если бы жрец не выпалил эти самые слова, я бы по одному его жесту понял, что он велит мне взять у него палку, которую держит в руке. Пора. Я старший сын. Обязанность старшего сына – пробить дыру в отцовском черепе и высвободить душу, которой предстоит обрести следующую инкарнацию.
Об этом древнем ритуале я имел весьма смутное представление. Никогда не видел его своими глазами. И робко покосился на своего брата Санджива. Он – младший сын, его ход – следующий.
Какая жуть!
Однако свои мысли я удержал при себе. Всем заправлял жрец. Мы с Сандживом особой роли не играли: два иностранца, воспитанные по-западному и попавшиеся в капкан традиционных обрядов. Мы прилетели в Нью-Дели, едва получили известие о скоропостижной кончине отца.
Дым от горящих тел окутывал все неописуемым зловонием и пятнал небо. Наверное, запах был очень сильный, но в тот момент я его не воспринимал. Каждому костру отводился небольшой участок на особом погребальном берегу, откуда пепел потом сбрасывали в реку. Дрова для кремации отражали положение в обществе: бедным – дешевые, а дорогое душистое сандаловое дерево – тем, кто может себе позволить такую роскошь. Кроме