Диана. Найденыш. Евгений Щепетнов
и не убивают животных. Может ты как раз с юга? То-то черненькая такая! И худая! Не как наши девушки!
Уна слышала такое не раз, и не два. И ей это ужасно надоело. Однажды она не выдержала и пригрозила – те, кто будут ее доставать – пусть лучше не приходят за помощью! Отстали. Может, напугались, а может, не хотели ее обижать. Хотя тут разных людей хватает… и таких, что даже видеть не хочется. Впрочем – как и везде. Нет в Мире совершенства.
Через пару минут Уна выяснила одно странное обстоятельство: Дайна совершенно не понимала языка, на котором говорит Уна.
Поставила чашку на стол, обернулась к девочке, наблюдавшей за ней с полока, махнула рукой:
– Ну что ты там засела, как птичка в гнезде? Пойдем, завтракать будешь!
Девочка непонимающе сдвинула брови, будто силилась понять слова Уны, потом ее лицо разгладилось – вроде как поняла. Двинулась слезать, и… остановилась. Высоко!
Уна недовольно цокнула языком, ругая себя за глупость – забыла, насколько девчонка мала, подошла к печи и легко, как щенка или котенка выдернула девочку из «норы». Прижала к себе, подержала пару секунд, и под нахлынувшей волной нежности вдруг взяла и поцеловала Дайну в лоб. Девочка вздрогнула, губы ее скривились и она заплакала. Тихонько так, почти беззвучно… Уна прижала ее к себе, покачивая и баюкая, и была девочка такой уютной, такой невыразимо… родной! И Уна тоже заплакала, уже второй раз за последние сутки, что было для нее просто невозможно. Она выплакивала горючими слезами свою мечту о нормальной семье, о муже, о детишках, о том, чего она была лишена, и чего никогда не могла получить – даже если бы так и оставалась левантийской принцессой.
И так они плакали с минуту, может меньше. Потом Уна взяла себя в руки, улыбнулась, вытерла слезы себе, девочке, и усадила ее за стол в высокое деревянное кресло-стул, подложив под попку девочки туго набитую подушку.
Почему-то Уна думала, что девочка сейчас бросится есть – схватит ложку, ухватит кусок хлеба, и начнет жадно глотать пахучее варево, давясь и кашляя. Но ничего такого не случилось. Девочка сидела, поглядывая на женщину, и не трогалась с места, будто ждала от хозяйки дома команды.
Хорошо, пусть так! Уна подвинула ей ложку. Девочка все равно не стала есть! Уна забеспокоилась, взяла ложку в руку и черпнув бульон аккуратно поднесла ложку ко рту Дайны и влила содержимое деревянного черпачка в ее аккуратный красивый ротик. Дайна судорожно вздохнула, проглотив бульон, и тогда в ее рот отправилась следующая порция варева. А потом, к радости Уны, девочка перехватила ложку, и стала есть сама. Уна пододвинула ей хлебный ломоть – и хлеб пошел в дело. Славно! Значит девочка вполне разумна, и с головой у нее все в порядке! Вот только почему-то не понимает слов…
Бульон закончился, девочка вопросительно посмотрела на Уну, та улыбнулась:
– Нет, милая, хватит! Животик будет болеть! Ты давно не ела! Надо постепенно привыкать к пище!
Она изобразила боль живота, ойкнула, и девочка серьезно