Когда мир изменился. Ник Перумов
фокусы выделывало. Такие, что и сказать нельзя. То ли вскачь, то ли потоком-водопадом, и каждая капля… да нет, нет, чепуха.
– Чепуха? В чём чепуха?
– Каждая капля – это мир, – отчего-то шёпотом проговорила драконица.
– Капля времени? – совсем растерялся некромант.
– Или не-времени. Может, пространства. Не знаю, не спрашивай пока. В общем, потом все эти штуки кончились, и я горы увидала. Горы как горы, старые, со льдами. Вулканы кое-где имеются. И на них-то мы и опустились. Ты был, – она зарумянилась, – словно во сне, но прежний ты. Как я тебя всегда помнила. Без… без примесей.
– Каких ещё примесей?!
Драконица избегала его взгляда.
– Тьма… – наконец прошептала она.
– Тьма? Вот ещё, что ж это за «примесь»?
– Есть тьма – и тьма, – она прикусила губу, брови изломились. – Даже нет, тьма, тьма и тьма. Целых три, говорит мне память крови. Одна – просто сила, как свет. Другая – просто темнота, как ночью. И третья… – Аэ заколебалась.
Он покачал головой. Память играла с ним в прятки – высовывалась и вновь исчезала, имена без образа и образы без имён.
– Та ипостась великой Тьмы, что есть чистое разрушение.
– Разрушитель… – вдруг вспомнил он. – Так меня звали…
Аэсоннэ вздохнула, коснулась его лба прохладными невесомыми пальчиками, такими обманчиво нежными.
– Разрушитель – это просто орудие, – сказала наконец, словно утешая тяжело больного. – Топор дровосека. Он свалит дерево, но обогреет семью. А та тьма, о которой я, – это совсем иное. Это жажда рубить просто для удовольствия.
Он поморщился. Память тасовала яркие картинки, ни на одной не останавливаясь. Академия Высокого Волшебства и девушка по имени Атлика.
Гора с названием Пик Судеб и ходячие мертвецы в её подземельях.
Кажется, он умер тогда.
– Я никогда не… рубил для удовольствия.
– Нам это кажется, и мне, и тебе. Дракон не рождается без жажды воплотиться драконом, некромант не овладевает искусством без тяги к запретному, к разрушению основ, к тому, чтобы бросать вызов – просто ради того, чтобы его бросать.
Тот, кого некогда звали Фессом, Неясытью, Кэром Лаэдой, устало прикрыл глаза.
– Аэ… Давай не будем философствовать. Под нами камень, над нами небо. Этого, мне кажется, вполне достаточно. Нас зашвырнуло в какой-то из дальних миров Сущего; давай поймём, где мы, да и в дорогу.
– В дорогу? – Она вскинула обжигающий взгляд. – Куда? В какую дорогу?
– Не важно, в какую, лишь бы отсюда.
– Хорошо, – послушно склонила голову драконица. – Полежи ещё немного, – и осторожно опустила всю ладонь ему на грудь, туда, где сердце.
Он ощущал все бугорки и мозоли на её руке; Аэсоннэ щедро делилась с ним своей собственной силой.
– Сейчас… – Она раскачивалась, прикрыв глаза. – Сейчас… а потом поешь, только обязательно… я ж тебе говорила…
Кровь веселее бежала по жилам; беспечно перекликались какие-то птицы, поднявшиеся высоко, почти