Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные. Дэвид Слоан Уилсон
как адаптивные единицы. Но очевиден ли такой вывод? Неизбежен ли он? Ни в коем случае. Есть и важная альтернативная гипотеза: согласно ей, некоторые проявления религии – это порождение внутригруппового отбора, приносящего выгоды одним членам группы за счет других. Кроме того, возможна и масса нефункциональных объяснений: эволюция не ограничена лишь естественным отбором (Gould and Lewontin 1979; Williams 1996). И вероятность всех этих возможных объяснений зависит от множества факторов, в том числе и от соотношения сил между уровнями отбора. Дополнительная сложность возникает еще и от того, что и генетическая эволюция, и культурная эволюция сами являются многоуровневыми процессами, влияющими друг на друга. И пусть эта книга посвящена эволюции – но не только генетической. Перефразируя Дарвина, скажу, что во все времена и на всей земле религиозные системы возникали в избытке, соревнуясь друг с другом и нерелигиозными социальными организациями. Хотя различия между вероучениями определяются культурой, это не мешает тому, что религиозные группы процветают или терпят крах из-за собственных свойств – и не мешает передавать эти свойства, пусть и в измененном качестве, группам-потомкам. Человеческий разум, если перейти на другой временной масштаб – это продукт генетической эволюции, шедшей на протяжении тысяч поколений, во время которой люди подразделялись на малые группы охотников-собирателей. И потому, к каким бы группам мы сегодня ни принадлежали, наша генетически врожденная психология, возможно, отражает влияние и внутригруппового, и межгруппового отбора (Barkow, Cosmides and Tooby 1992; Boehm 1999). Оценка этих возможностей и соотнесение их с природой современных религиозных групп станут серьезным научным начинанием, которое потребует десятилетий научного труда.
Эволюционная теория: поворот не туда
Я обрисовал групповой отбор как процесс, который может иметь место – но при этом должен преодолевать силы, действующие в иных направлениях. В 1960-е годы ученые пришли к согласию в том, что групповой отбор – очень слабая сила, настолько слабая, что ей можно пренебречь в большинстве исследований (Williams 1969). Согласие предполагало, что группы, в теории, могут развиться в адаптивные единицы, но в реальности этого почти никогда не происходит. Коннер (Konner 1999, 30–31) так описывает этот период в истории эволюционной биологии:
Нынешнее вторжение теории Дарвина в наши представления берет начало в середине 1960-х годов, когда британский генетик Уильям Дональд Гамильтон предложил решение проблемы альтруизма. Для обществоведов, по традиции рассматривающих общества как деятельные организмы, существование альтруизма не представляет проблемы. По их версии, общества без альтруизма просто не смогут работать, а группы, в которых его не хватает, не выживут.
Но такой взгляд не устраивает строгих дарвинистов, полагающих, что естественный отбор действует на уровне индивидов, причем до такой степени, что подрывает сплоченность обществ. На взгляд таких ученых, естественный отбор