Театр ужасов. Андрей Иванов
но, когда смотришь против солнца, кажется, будто он прорастает сквозь колесо, образуя с ним исполинскую букву Ф. В стороне скрипят карусели, в люльках сидят дети сквоттеров. Пацан, имени которого не знает никто, все его зовут просто «пацан», выпрыгнул из люльки и подбежал ко мне стрельнуть сигарету. Я дал; пацан улыбнулся.
– Ну, что улыбаешься?
– Я сейчас на колесо лазил…
– Какое колесо?..
– На Чертовое…
– Ты?
– Да.
– Врешь.
Лестница на Колесе обломана, забраться на него невозможно.
– Не веришь? – взорвался он. – Блин, жаль папец у меня телефон отобрал, я б сделал селфи. Ну ничо, достану новый, селфач сделаю, влеплю тебе на стену в Фейсбуке!..
– Да ну, не надо, верю…
Он не слышал – разъяренная спина, гневные локти.
– Да ну тебя! – крикнул он и прыгнул на перекладину, ловко подтянувшись, перебросил ноги, влез в люльку, через пару мгновений чиркнула зажигалка и появился дымок.
В мастерской было тихо. Я подергал калитку – заперто. Жалюзи на окнах. Возле входа молчали обоеполые чудовища, чем-то отдаленно напоминавшие статуи древних египетских богов; Кустарь их выдолбил из стволов поваленных бурей деревьев. На стенах свежие, из каучука отлитые маски, рельефные гипсовые маскароны. И найденные ржавые чеканки… Под навесом вьюном захваченной террасы стоял манекен; и до него вьюн добрался, он оплел его шею и протянутую руку, на ладони которой лежало механическое, на будильник похожее сердце. Зеленый ковер мягко стелился вокруг дома, на поросших мхом и травкой плитняковых плитах, как экспонаты, были выставлены куклы, вазы, кувшины, изрядно поношенный протез ноги, всевозможные предметы, детали и инструменты. Кустаря нигде не было. В просторном вольере горбатый сторож кормил собаку.
– Ну, здорово, как она?
– Ага, добрый день. Кустаря что, нету?
– Нет. Всей честной компанией ушли на стрельбище – новое изобретение будут испытывать. А вон, хлопки, слышь? Уже началось…
Я поторопился на стрельбище.
Первым заметил Шпалу. Он стоял на придорожном ледниковом валуне и целился из большого пневматического ружья. Я посмотрел в поле, но ничего не увидел, меня ослепило солнце.
– Ближе! – кричал он, беря кого-то на мушку. – Еще! – Он говорил по hands free (портативная рация пищала и щелкала на поясе). На нем был костюм хаки и кепи – ни дать ни взять охотник сафари! – Еще шагов пять… Так держать! Еще парочку шажков… Стой! Да стой, я попробую… Блин, ни черта не слышат… – Он снял с пояса рацию, встряхнул ее и повторил, чтоб остановились. Повесил рацию. Снял с плеча ружье и, недолго целясь, выстрелил, еще… и еще раз.
Я глянул в поле, прикрыв глаза от солнца. Теперь я увидел несколько силуэтов… Эркки – его было легко узнать по кругло выпирающему животу и зеленой каске – стоял в отдалении от мишени, снимая происходящее на камеру. Кустарь косолапо переваливался, вышагивая возле