Пасынок судьбы. Искатели. Сергей Волков
вот о чем: в школе, особенно в младших классах, я ненавидел Николеньку всей душой – за его острый язычок и нахальную смелость. Мы часто дрались, причем я был физически сильнее, но морально Николенька побеждал меня даже с разбитым носом. Потом все изменилось – я из вполне одаренного и развитого приготовишки превратился в закомплексованного угрюмого прыщавого подростка, ожидающего подвоха от всех и каждого, а Николенька… Николенька остался самим собой. Уверенный, ироничный, остроумный, всем своим многочисленным «любовям» он неизменно дарил серебряные монетки прошедших веков на веревочках – Николенька каждое лето пропадал где-то на просторах Великорусской равнины с ватагой таких же, как он, «диких» археологов. К окончанию десятого класса я забросил спорт, он – археологический кружок, и случай свел нас на полуподпольном концерте самодеятельных рокеров в одном из окрестных подвалов. Помню, Николенька тогда подошел ко мне, выпившему и злому, пожал руку и сказал: «М-молодец! А я д-думал, т-ты вообще – п-пенек! Ан-ндеграунд – это с-сила, с-согласись!». Тогда все увлекались андеграундом, неформалами, всякими роками, панками и прочими проявлениями молодежного духа свободы, который в последствии оказался и на фиг никому не нужен. Так или иначе, но мы сблизились с Николенькой, даже работали на одном заводе, коротая время до армии. Не то, чтобы мы никуда не поступали после школы, просто оба завалили вступительные экзамены, я – по глупости, а Николенька, по-моему, специально, чтобы мать отстала. Она видела своего младшенького великим экономистом, на худой конец, бухгалтером, чему Николенька точно не радовался – бумажную возню и цифири он ненавидел всей душой.
На заводе, оборонном предприятии с семизначным номером, мы проработали полтора года. Николенька пошел учеником термиста, а я – фрезеровщиком. Там моего друга и прозвали Николенькой за ангелоподобную внешность. Кстати, Степанычем меня впервые назвали тогда же, а вообще-то я Сергей Воронцов. Прозвища подарила нам остроязыкая нормировщица, кажется, Света, объект ухаживаний всего цеха. По-моему, у Николеньки был с ней роман… Мой друг уходил в армию раньше меня на две недели, утром у военкомата мы обнялись, и он сказал: «П-писать не б-буду, не л-люблю. Т-ты тоже не п-пиши. Ав-вось с-свидимся! П-пока.» Авось растянулось на несколько лет…
В следующий раз мы с Николенькой встретились через год после обоюдной демобилизации, чисто случайно, на Казанском вокзале. Вообще, история совершенно анекдотическая, как в кино, словом, из ряда вон – столкнулись мы, что называется, «средь шумного бала, случайно», – я ехал домой на каникулы, успешно закончив первый курс, а Николенька, наоборот, приехал из дома в Москву, где ему неделю предстояло ждать каких-то археологов из Риги, чтобы потом отправиться вместе с ними в Среднюю Азию. Я с баулами и авоськами пробирался к перрону, а Николенька с рюкзаком и палаткой двигался мне на встречу, и где-то в людском водовороте мы столкнулись – здрассте!
Само собой, мой отъезд был отложен на несколько дней, и мы устроили жуткий загул, посетив все злачные места столицы, а в ресторане «Прага»