Он снова здесь. Тимур Вермеш
Измучившись, я выключил аппарат, дав слово никогда больше его не смотреть, но осмелиться на еще одну попытку с радио. Однако, тщательно обыскав комнату, я убедился, что приемника нет.
Раз даже в этом скромном жилище не было радио, а только телевизор, следовал однозначный вывод, что телевидение стало более важным средством массовой информации.
В замешательстве я сел на кровать.
Признаюсь, некогда я гордился тем, что путем долгих самостоятельных штудий научился с молниеносной ясностью разоблачать хитросплетенное еврейское вранье прессы во всех его формах. Но сейчас это мастерство не могло мне помочь. Существовало лишь тарабарское радио и поваренное телевидение. Какую правду здесь можно было скрыть?
Возможна ли лживая свекла?
Коварный лук?
Однако раз это средство массовой информации данной эпохи – в чем не оставалось сомнений, – у меня не было иного выбора. Мне нужно научиться понимать содержание телевизора, надо впитать его в себя, пусть даже оно интеллектуально убогое и отвратительное, как еда из толстухиной коробки. Я решительно встал, набрал в рукомойнике кувшин воды, взял стакан, отпил глоток и, вооружившись таким образом, сел перед прибором.
Снова включил его.
С первого канала тем временем пропал луковый повар, зато теперь какой-то садовник рассказывал восторженно кивавшему сотруднику телевидения про улиток и способы борьбы с ними. Это, безусловно, немаловажная тема, имеющая отношение к вопросу питания населения, но как содержание телевизионной передачи… Хотя, возможно, данные сведения мне показались избыточными еще и потому, что через несколько секунд другой садовник повторил слово в слово почти то же самое, но по другому каналу, вытеснив оттуда свекольную голову. Я ощутил некоторое любопытство: а не переместилась ли толстая женщина тоже в сад, чтобы сражаться теперь не с дочкой, а с улитками? Но нет.
Очевидно, телеаппарат понял, что я переключался на другие каналы, поэтому закадровый голос пересказал мне все, случившееся ранее. Он подытожил, что, мол, Мэнди потеряла место производственного обучения и отказывается есть материнскую еду. Мать несчастна. Вдобавок показали те же картинки, какие я уже видел четверть часа назад.
– Хорошо, хорошо! – сказал я громко, чтобы телевизор услышал. – Но не надо так подробно, у меня нет склероза.
Я переключил дальше. Появилось что-то новое. Мясной повар пропал, однако садовод не появился, зато показывали приключения адвоката, что-то вроде серии коротких эпизодов.
Адвокат[22] носил бородку как у Буффало Билла, а все актеры разговаривали и двигались так, словно эпоха немого кино закончилась только вчера. В общем и целом это была забавная халтура, я не раз громко смеялся, хотя и не совсем понимал почему, вероятно, просто от облегчения, что наконец-таки никто не готовит и не охраняет кочаны салата.
Переключая каналы
Инго Ленссен – юрист и телевизионный актер псевдодокументальных сериалов о судебных заседаниях и о работе частных детективов.