Аргонавты. Мэгги Нельсон
ведь заламинировала страницу из New York Times, где говорилось, что я получила стипендию Гуггенхайма, черт возьми. Не в силах выбросить коврик с газетной вырезкой (неблагодарность) и одновременно не зная, что еще с ним сделать, я подложила его под стульчик Игги, чтобы еда не пачкала пол. Учитывая, что стипендия ушла на его зачатие, каждый раз, стирая губкой кусочки пшеничных хлопьев или брокколи, я испытываю смутное чувство удовлетворения.)
Во время первых совместных выходов в свет я много краснела, а от удачи кружилась голова, в которую никак не укладывалось пламенеющее осознание того, что я настолько очевидным образом получила всё, что хотела, всё, что только можно пожелать. Красивого, талантливого, остроумного, четкого, волевого тебя. Мы часами хихикали на красном диване. Если мы продолжим в том же духе, приедет полиция счастья и арестует нас. Арестует за нашу удачу.
Что, если я там, где мне и нужно? [Дебора Хэй] До тебя я всегда полагала, что эту мантру можно использовать только для того, чтобы справиться с разочарованием или даже катастрофой. Я и представить не могла, что она применима к радости.
В «Дневниках раковой больной»[14] Одри Лорд восстает против императива к оптимизму и счастью, с которым столкнулась в медицинском дискурсе о раке груди. «Неужели я действительно боролась с радиационными отходами, расизмом, фемицидом, химической модификацией нашей пищи, загрязнением окружающей среды, насилием и психическим уничтожением нашей молодежи лишь для того, чтобы избежать главной и важнейшей обязанности – быть счастливой? – пишет Лорд. – Давайте же искать „радость“ вместо настоящей еды, свежего воздуха и психически здорового будущего на пригодной для жизни земле! Как будто счастье само по себе сможет защитить нас от последствий корыстного безумия».
Счастье не защита и однозначно не обязанность. Свобода быть счастливой ограничивает человеческую свободу, если у тебя нет свободы быть несчастной [Сара Ахмед]. Но одна из этих свобод может войти в привычку, и только ты знаешь, какую выбрала.
История свадьбы Мэри и Джорджа Оппенов[15] – одна из немногих известных мне гетеросексуальных историй, в которых фиктивность лишь добавляет браку романтики. История такова: однажды вечером в 1926 году Мэри отправилась на свидание с Джорджем, которого едва знала по университетскому курсу поэзии. Мэри вспоминает: «Он приехал забрать меня на „Форде“ модели T своего соседа по комнате, и мы выехали на природу, сидели и говорили, потом занялись любовью и проговорили до утра… Так мы еще никогда не общались – сплошным потоком». Утром по возвращении в общежитие Мэри узнала, что отчислена; Джордж был временно отстранен от занятий. После чего они вместе двинули автостопом по открытой дороге.
До того как Мэри встретила Джорджа, она была твердо настроена против брака и считала его «катастрофической западней». Но она также знала, что двое людей, путешествующие вместе и не состоящие в браке, уязвимы перед
Джордж Оппен (1908–1984) – американский поэт-объективист. Мэри Оппен (1908–1990) – американская писательница и художница.