Виллет. Шарлотта Бронте
наше путешествие завершилось.
Мне стало грустно – да, да, грустно! – ибо отдых мой закончился и вновь я оказалась лицом к лицу с труднопреодолимыми препятствиями. На палубе холодный воздух и грозная мгла ночи будто осуждали меня за то, что я осмелилась появиться здесь. Огни чужого города, сверкавшие вокруг чужой гавани подобно бесчисленному множеству глаз, с угрозой глядели на меня. Уотсонов встретили друзья, и целая стайка приятелей окружила и увлекла за собой мисс Фэншо, а я… Но я не смела даже сравнивать свое и их положение.
Но все же куда мне идти, где искать пристанища? Бедность не может быть слишком разборчивой. Вручая горничной вознаграждение – она, очевидно, была поражена, получив из источника, на который из-за своей грубости мало надеялась, монету довольно высокого достоинства, – я промолвила:
– Не сочтите за труд указать мне тихую приличную гостиницу, где я могла бы переночевать.
Она не только выполнила мою просьбу, но даже вызвала посыльного и велела ему позаботиться обо мне – именно обо мне, а не о моем чемодане, который находился в таможне.
Я последовала за этим человеком по грубо вымощенной улице, освещаемой лишь мерцающим светом луны, и вскоре он привел меня к гостинице. Я дала ему монету в полшиллинга, но он отказался взять деньги, и я, решив, что этого недостаточно, протянула ему шиллинг, но он и его отверг, весьма возбужденно что-то поясняя на неизвестном мне языке. Слуга, появившийся в освещенной лампой передней, объяснил мне на ломаном английском, что мои иностранные деньги здесь не в ходу. Тогда я дала посыльному соверен, и эта маловажная проблема была разрешена. Я попросила показать мне мою комнату. Морская болезнь давала еще о себе знать, я обессилела и вся дрожала, поэтому ужинать мне не хотелось. Как я была счастлива, когда дверь маленькой комнатки наконец закрылась и я осталась наедине со своей усталостью. Я опять получила возможность отдохнуть, хотя знала, что завтра сомнения мои не рассеются, необходимость напрячь все силы станет еще более настоятельной, опасность нищеты возрастет, борьба за существование ожесточится.
Глава VII
Виллет
Однако на следующее утро я проснулась со свежими силами и обновленной душой; физическая слабость больше не действовала отупляюще, вернулась способность мыслить здраво, и разум мой был ясен и деятелен.
Я только успела одеться, как в дверь постучали.
– Войдите, – сказала я, полагая, что это горничная, но в комнату вошел мужчина с грубыми чертами лица и буркнул:
– Тайте фаши клюши, миис.
– Зачем? – удивилась я.
– Тайте, – нетерпеливо повторил он и, чуть ли не выхватив их у меня из рук, добавил: – Вот и хорошо! Скоро полушит свой шимодан.
К счастью, все закончилось благополучно: он оказался служащим таможни. Я понятия не имела, где можно позавтракать, но решила, не без колебаний, спуститься вниз.
Только теперь я обратила внимание на то, чего из-за крайней усталости