Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии. Гай Юлий Орловский
несколько неловкое молчание, я сказал саркастически:
– Спасибо за высокую оценку! И за откровенность. Церковь действительно медлительна и осторожна, однако мы знаем примеры, когда умела действовать быстро, решительно и нестандартно.
Бабзани сказал со вздохом:
– Сэр Фидей, вон кардинал-викарий Чиппелло. Он проведет вас в нашу сокровищницу. А теперь мы переходим ко второму вопросу, касаемому изменения в конгрегациях…
Я понял, что покинуть помещение нужно как можно скорее, здесь люди занятые, поклонился и почти стрелой вылетел в коридор, хотя в Ватикане любая поспешность выглядит предосудительно.
Вслед за мной вышел один из кардиналов, такой же как и все, в красной мантии и красной шапочке, с особым кардинальским кольцом на пальце, обычное скромное облачение, совсем не то, что литургическое, однако я ощутил исходящую от него силу власти, словно он не только кардинал-викарий, то есть заместитель папы, но и вице-канцлер, это должность, как и кардинал-викарий, наиболее приближена к папе римскому.
– Сэр Фидей, – произнес он деловито.
– Да, ваше преосвященство?
– Следуйте за мной, – распорядился он. – Хотя дело важное, однако оно у меня не единственное.
– Не отстану, – заверил я с радостно стучащим сердцем.
Он кивнул, не глядя в мою сторону, и дальше я в самом деле старался не отстать, потому что он двигается достаточно быстро, словно его несет по идеально ровному льду.
Спустившись еще на этаж, мы прошли ряд залов, куда свет проникает только в окна, расположенные в стенах у самого потолка, а дальше нас повели ступени вниз и вниз.
Сперва то и дело встречали стражей, крепких парней, что провожали нас подозрительными взглядами, потом дальше как лестницы, так и залы оказывались пустыми, но всякий раз кардинал останавливался у входа, трогал каменную стену и произносил начальные слова молитвы.
С каждым этажом вниз молитвы становились сложнее и длиннее, мое сердце стучало учащенно, мне можно не объяснять, чем вызвано такое усердие.
Наконец мы опустились на уровень, где проход перекрывает одна-единственная дверь, но целиком из металла, покрытая сложными барельефами с изображениями драконов, единорогов и прочих животных, что значит точно дохристианское творение, нет и намека на крест или постные лики святых.
Еще я обратил внимание, что пол перед дверью рифленый, как рукоять моего меча, только квадратики покрупнее. Кардинал потрогал дверь в разных местах, словно проверяя, никакая ли фигурка не сбежала за это время.
– Это она и есть, – спросил я, – сокровищница Ватикана?
Кардинал хмуро покосился в мою сторону.
– Не обольщайтесь, – произнес он холодно, – что мы прошли сюда так легко. На всем нашем пути не было и шага, где вас не ждала неминуемая гибель от незримой охраны.
– Догадываюсь, – ответил я смиренно, – Ватикан должен уметь защищать свои сокровища. А как насчет этой двери?
– Ждите, – ответил он. – Сейчас ее открывают. Для этого требуются усилия двенадцати